На другой день губернатор прислал морякам подарки: домашнюю птицу, крупу и свежую рыбу. Затем на корабль прибыл городской голова — оттон — с казначеем и секретарем губернатора. Его также сопровождали вездесущие голландцы. С одним из них, капитаном Мускатером, хорошо владевшим английским, французским и немецким языками, Иван Федорович близко познакомился. Однако подозрительные японские чиновники вскоре запретили общительному и приветливому капитану-голландцу встречаться с русскими. Чиновники порта заявили Крузенштерну, что «Надежда» получит разрешение войти в гавань Нагасаки только в том случае, если моряки согласятся сдать порох, пушки и все огнестрельное оружие, а также сабли и шпаги. Шпага может быть оставлена только посланнику. После того, как все оружие было сдано, «Надежду» отбуксировали в западную часть гавани и снова окружили множеством сторожевых лодок.
Тянулись дни и недели. Крузенштерн позднее назвал этот период «совершенным невольничеством». Время от времени корабль менял стоянку. Посланник Резанов заболел, и ему отвели на берегу место для прогулок — длиной в сто шагов, шириной — в сорок… Притом место это было огорожено забором и строго охранялось.
Но астроном Горнер и тут исхитрился найти себе крошечный уголок для наблюдений.
После длительных и томительных переговоров посланника Резанова поселили в доме, который находился в местечке Мегасаки. Окна в этом доме были закрыты двойными железными решетками, а сам он обнесен высоким забором и опять-таки строго охранялся.
Всякое сношение со стоявшими на рейде голландскими кораблями русским было запрещено. Им не разрешили даже отправить с уходившими кораблями письма на родину.
В городское правительственное здание посланника Резанова доставили лишь полгода спустя после прихода «Надежды». Там его принял представитель императора. Он заявил, что доступ русским судам в Японию решительно запрещается. Японцы отказались взять грамоту русского императора японскому. Присланных подарков они тоже не приняли: сослались на то, что-де Япония не в состоянии преподнести русскому императору равноценные дары. Однако ремонт корабля и удовлетворение всех жизненных потребностей русских моряков были приняты на счет императора Японии. Вдобавок он велел снабдить их двухмесячным запасом провизии «безденежно». Получили они и подарки.
Все объяснялось просто: действие закона то ужесточалось, то смягчалось, в зависимости от выгоды для Японии.
