И поскольку мысль моя набрела на снеданье, я против воли принялся пощипывать листики зелени, обвивающей террасы кафе. Некоторые из них оказывались сухими и горьковатыми, но иной раз попадались и сладкие на вкус побеги. Впрочем, я не слишком-то церемонился с ними; срывал, разжевывал и сплевывал, глядя на свое отражение в тусклом зеркале напротив. Непомерно вытянутый в длину, голова с кулачок, а рот жует без остановки — таким отражался я в нем.
А когда взгляд мой натыкался на приказчиков, находящихся при деле, сердце мое сжималось. Думы без конца, одна другой сбивчивее, а работы никакой, и так вот уже пятый месяц! С каким наслаждением я согласился бы, стеная, сгибаться под любой тяжестью… ведь от этого безделья с ума спятить можно! А что, если прижаться к дереву, и когда меня спросят, отчего это я стою, месяцами, не сходя с места, шепнуть в ответ: — Жду, когда пущу корни!
Отвратительное это занятие — перебивать одну несуразную мысль другою, но что поделаешь? Стоит только закрыть этот воображаемый балаган и погасить его ни с чем не сравнимые желтые фонари, и меня ждут лишь воды Дуная или сухой древесный сук в Хювёшвёлде.
…В изнеможении прислонясь к стене, я изучаю объявления «Свежего выпуска». Время от времени меня толкают в бок, я лениво отвечаю тем же, удерживая свою удобную позицию. Но в конце концов сдаюсь: безнадежно махнув рукою, отвожу взгляд от объявлений и с горечью сплевываю — раз и еще два раза подряд.
С этим покончено, и я стою, застыв в раздумье: а что же мне теперь-то делать?
Вздрагивая от неожиданности, я смотрю вниз, потому что какой-то человечек-коротышка, еще плюгавее меня, физиономия дочерна загорелая — дергает меня за рубаху:
— Плюньте-ка еще разок, — просит он со всей серьезностью.
Пожалуйста, мне не жалко.
— Почему вы харкаете зеленью? — спрашивает он, щуря свои кошачьи глаза.
— Зеленью? — изумляюсь я, но тут же хлопаю себя по лбу. — Ну конечно: ведь я объедал зелень с террас.
— Что ж, приятель, — говорит коротышка, — теперь фокус за мной. — Он, как заправский фокусник, делает руками пассы, а затем плюет.
— Откройте секрет, — хохочу я, — почему вы харкаете желтым?
— Пожуешь древесины — вот и вся премудрость.
— Вон оно что, — вздыхаю я. — Значит, тоже без работы?
— Давным-давно. А вы с каких пор без дела ошиваетесь?
— Да тоже с давних. Хоть бы правительство провалилось, что ли, — говорю я.
— Или хоть бы окурки на тротуаре подлиннее попадались. — бурчит он.
