— Сдается мне, изменить мир можно только одним способом, — сказал Том.
— И каким же? — спросил Эндриан.
— Измени себя.
— Ой, ну это уже херня!
— И «Херня!» говорит чистую правду.
Эндриан сходил в библиотеку, посмотрел литературу по симптомам, которые он в себе наблюдал. Сирил Коннолли, Робин Моэм, Т. К. Уэрсли, Роберт Грейвз, Саймон Рейвн:[54] у каждого из них имелся свой Картрайт. А романы! Их были десятки. «Бог нас отверг», «Отсвет юности», «Четвертое июня», «Сандел», «Особенная дружба», «Холм»…
Он всего лишь один из множества чопорных, ожесточенных и чрезмерно чувствительных представителей среднего класса, норовящих выдать свою немощную декадентскую похоть за нечто одухотворенное и сократическое.
Да почему бы и нет? Если это означает, что ему предстоит закончить свои дни на средиземноморском острове, сочиняя лирическую прозу для издательства «Фабер и Фабер» и критические статьи для «Нью стейтсмен», меняя одного мальчика-слугу и «секретаря» на другого, попивая «Ферне Бранка» и каждые полгода откупаясь от начальника полиции, — значит, так тому и быть. Все лучше, чем под дождем тащиться в контору.
Окончательно разозлясь, Эндриан снял с полки толстую Библию, открыл ее наугад и красной шариковой ручкой написал на полях: «Ирония». А на форзаце нацарапал несколько анаграмм собственного имени. Ад Иран, радиан, дан аир, на дари.
И решил пойти повидаться с «Глэдис». Уж она-то его поймет.
Дорогой к нему прицепился выскочивший из-за могильного памятника Ранделл.
— Ага! Вот и С.-Г. Паслен!
— Ну слово в слово, Давалка, я как раз это и собирался сказать. Только тебе могут быть известны мерзости вроде игры в крекер.
— Мало ли кто чего знает.
Эндриан сделал вид, что лезет в карман за записной книжкой.
— Это стоит записать — «мало ли кто чего знает». Может оказаться полезным, если мне когда-нибудь придется участвовать в конкурсе на произнесение самой бессмысленной в нашем языке фразы.
— Ну извини.
— Не дождешься.
Ранделл поманил его согнутым пальцем.
— Новую штуку придумал, — сказал он. — Иди сюда.
Эндриан с опаской приблизился.
— И что же это за гадость?
— Нет, я серьезно. Подойди поближе.
Ранделл указал на свой брючный карман.
— Засунь туда руку.
— Знаешь, Давалка, даже для тебя… это уж чересчур…
Ранделл притопнул ногой:
— Да серьезно же! Блестящая идея. Сунь руку, пощупай.
Эндриан поколебался.
— Ну, давай!
Эндриан опустил руку в карман Ранделла. Тот захихикал.
— Понял? Я прорезал карманы. А трусов не ношу.
