— Я должен тебе жизнь, Келлехерд. Раскуси его, если понадоблюсь, и я найду тебя, если буду жив, когда мой кристалл раскрошится вслед за твоим.
— Иди, сынок. Иди! Конь твой за деревенской околицей к рябине привязан, иди! — замахала рукой нянька, — живи. Молодой ведь совсем, — тихо промолвила она ему вслед, но Брегир этого уже не слышал.
Он нашёл коня там, где и сказала старая Келлехерд. К его седлу был привязан Брегиров меч и мешочек с монетами. Мужчина сразу вспомнил, у кого видел этот расшитый шёлком кошелёк — он принадлежал одному из телохранителей цесаря. Нянюшка не смогла бы устроить всё сама и нашла себе помощника.
Брегир пустил коня галопом в обратном направлении. Он не знал, куда поедет и что будет делать дальше, но, что бы там ни было, он знал одно — он не сможет исчезнуть, не попрощавшись с ней. Возвращаться не стоило, но он не мог не освободить Гленнвен от её клятвы. Пусть вновь будет свободной, никому не обещанной, пусть когда-нибудь станет прекрасной женой хорошему парню. Иначе она, упрямая, будет ждать его, дерзко отваживая женихов от охотничьего домика.
Гленнвен сегодня хозяйничала дома, сменив удобную мужскую одежду на светлое вышитое платье. На столе под нарядным рушником дымилась гора пирожков, в печи прели щи, любимая еда её отца. Она знала, что Брегир вернётся только через несколько дней, и очень удивилась, увидев его на пороге. По его лихорадочно горящим глазам, растрепавшимся волосам, морщинке, что прорезала бледный лоб, она поняла — случилось что-то нехорошее. Хотела спросить, но все слова растерялись, и она никак не могла найти подходящих.
Брегир всю дорогу думал о том, что и как он ей скажет, но, стоило ему увидеть Гленнвен, все заготовленные фразы застряли где-то на полпути к губам, и он никак не мог вытолкнуть их из задыхающегося после отчаянной скачки горла. Они так и стояли посреди прибранной комнаты, пока Гленнвен не сделала шаг к мужчине и не обняла его, ласково и доверчиво. Брегир судорожно вдохнул, проглотив вязкий ком страшных слов. Он должен был проститься и уйти навсегда, но его ладони скользнули вверх по её стройной спине, пальцы зарылись в густые ароматные волосы у самого основания свободно заплетённой косы. Его обветренные губы покрывали поцелуями закрытые веки Гленнвен, нежную кожу её висков, бархатных щёк и губ, которые не успевали возвращать ему поцелуи.
И в этот миг он словно увидел себя со стороны: чудовищем, сжимающим окровавленными пальцами хрупкие плечи Гленн, оставляющим уродливые следы чужой смерти на её тонком белом платье.
