Белк продолжает хмуро теребить усы.
— Нужно делать всё наоборот, понимаешь? Тебе говорят одно, а ты вместо этого делаешь другое.
— С этим никаких проблем. Всю жизнь так делаю, — хвастаюсь я, я сам на некоторое время задумываюсь. Всё-таки вру… Даже ни разу не делал.
— Оно тебя в правое полушарие, — а ты его левым. — не унимается Телониус Белк. — он тебя в левую щёку, а ты его когтём… Собака ждёт от тебя удара в лицо, а ты его вместо этого хвостом кусаешь. Но в жизни не так. Потому что жизнь — это вовсе не честный противник. Обмани его раз, обмани его, да и он с тобой связываться не будет
Развоевался белк.
— Обманешь, и вся жизнь у тебя будет эти самые, сплошные… пардосраксы
— Парадоксы. — поправляю я.
Белк выуживает откуда-то ту самую шляпу, которую купил, чуть ли не в первый день. Точнее, считается, что он выиграл её у меня за какую-то услугу.
— Вот эта шляпа. Её бы никто никогда не надел. А я надену, — говорит он. — Назло пардосраксам.
И голова его утопает в широкой дамской шляпе. Ведь голова у белка маленькая, как и у всех коротко стриженых толстяков. А модные дамские шляпы рассчитаны на строгое соблюдение пропорций. Поля спадают, накрывая белка, и выглядит он как увядший на жарком солнце цветочек. Или по-другому как-то назвать… таких слов сразу не подберёшь. В общем, Белк в шляпе выглядит бессовестно трогательно.
Из-под этой шляпы Белк обиженным голосом говорит:
— Сроду по праздникам не отдыхал. Всегда работал.
Тут я просто таю. Обиженный голос из-под цветка раздаётся, будто и вправду из сказки про принцес.! Пусть будет так… Это каприз и главное тут не сердится.
Но убирать квартиру всё равно не хочется. Я ложусь на спину. Чувствую себя так, будто приземляюсь с потолка на вертолёте.
— Укушу, — грозит Белк, — Хочешь так, хочешь этак.
— Хочу этак. А как это?
— А вот так. Чем хочу, тем и укушу.
Потолок плавится, когда на него смотришь.
— Тогда хвостом меня укуси, Бел.
Белк лениво кусает меня хвостом, а я даже не понимаю, в чем фокус…
Оглядываю хозяйским взором квартиру. Потом смотрю на часы. Всё равно не хочу убирать. Где это видано — мыть окна, когда на часах без десяти одиннадцать? Может быть, попробовать ещё раз включить телевизор?
— Тогда я лягу на диван и буду лежать шесть лет до следующего рождества, — заявляет Белк, — Точнее чуть дольше. В одиннадцать часов меня разбудишь. Только через шесть лет.
— Не надо, — устало говорю я, поднимаюсь, иду в коридор и возвращаюсь со шваброй. — Не паникуй, давай вместе придумаем.
