Детство, что детство. Ходили босые. Никакой одежки не было. Но как дожидались проталинок-то? Чуть солнышко пригреет, и мы пойдем гулять. Будем в «лунки» или в прятки играть. Как вот теперь у Лидки Копыловой девчонки разутые бегают. И мы тоже в свое время без обуви гуляли. Никакой водьбы не было. Ни за кем не глядели. Некогда было. Детки были брошены на произвол судьбы. Прям меньшаковского дома, поперек, стоял Ельтековский гуменник, а рядом был Олеши Семенова сарай. В нем лежала треста или конопля. У Олеши Семенова были два парнека. Дело в сенокос. Родители уехали за вениками. Ребятишки играли в сарае. Зажгли. Колька-то выбежал, а Витя там остался и сгорел. Реву-то было… Помню, я валенки у отца да матери долго просила. Все говорила: «Когда мне валенки скатают, когда мне валенки скатают?» А сварганили большие, с запасом. Пошла по снегу, а голенища-то длинные. Иду и падаю. Поди восемь годков мне тогда было. Валенки-то катали у Ивана «маленького». Тоже, считался, кулаком. Дом у него был опушенный и стоял на том месте, где сейчас стоит дом Сони Меньшаковой. Не знаю за что и раскулачивали? Люди всю жизнь страдали, бились. Сейчас вон какие дома опушенные стоят. Ну была у Ивана «Маленького» катавальня? Так сколько личного труда-то его семьей в неё было вложено?…
Детство? Побольше стала — тоже все дома находилась. В школу пошла. Четыре класса только закончила. А потом надо было работать. А какие лозунги были? Сначала писали: «В день седьмого ноября — „раскусили“ мы царя». А нам, школьникам вывесили лозунг: «Пасха не будет праздничным днем. В школу ребята дружно пойдем». В тридцатые годы все похитили. Ни пасхи не праздновали, ни других религиозных дней не отмечали. Вот что было-то…
Ой, перемена-то какая была. Когда единолично-то жили — хлеба-то страсть было. А потом, в колхозе-то стали работать, а ни за что. За трудодни. А на трудодень-то что дадут? Сходишь, маленько зерна получишь. Вот тебе и все. Дадут крохи зерна, а его еще надо где-то измолоть…
А сколько реву-то было, когда загоняли в колхоз? У нас мама, когда заявление писала, ой как ревела. «Как это мы пойдём в колхоз, — говорила она. Всю землю отберут…» А покой бы пес реветь-то? Сказано: «Надо власти подчиняться. А тот кто не подчиняется — тот сам на себя убоец».
Родители, знать-то, долго не входили в колхоз. Но пришлось. Выжимать их начали. Полоски земли для личного пользования выделяли маленькие и отводили их в разных местах. И пахали в разных местах. Вот издевательство-то было… Это все знают, кто помнит…
