— Вот, — говорит. — Сашка налил. Виталия-то Иванова сегодня нет. Ушли с Галиной в Кущубу. Там сороковой день как умерла свояченица.
— В колонке —то вода есть?
— Ой, что ты! Все замерзло.
— А ты где воды взяла? Сашка что ли колонку разогрел?
— Нет! У них в доме взяла. Сашка спросил: «Толя приехал?» — Приехал, — говорю.
— Как же тогда делу-то быть? Ведь у меня здесь нет ни бензину, ни паяльной лампы. А у Васи-то Хазова колонка действует?
— Нет! Вася не разогревает. Так вот второй месяц и стоит замерзшая.
— А где же он сам-то воду берет?
— На чай-то у Миши Неуступова, а скотине — в колодце. Но мы туда не пойдем. Пошто? У нас другой колодец есть — у Володи Милавина.
Скипел самовар.
— Давай, неси на стол, — велит мама. — Да у нас тут дела-то какие. Марья Симаниха умерла.
— Да, я уже в курсе. Читал в газете. Отец у Нины Ряхиной…
— Были что ли некрологи?
— Да, были. А что с Виталием-то Смирновым случилось?
— Умер. Сердце прихватило. Накануне он поехал в больницу в Чебсару. Там сказал, что сердце болит. А ему велели ехать на комиссию в Череповец, чтобы посадить на инвалидность. И укольчиков-то даже не поделали. Приехал он домой, а ночью в двенадцать часов — приступ. Пока Шабанова к зятю Кольке бегала, он уж готов… Да и Марья Симаниха не помаялась. Все еще разговаривала и ела до последнего своего часа. И тут просила есть. «Что тебе? Каши сварить или чего другого»? —спросила у нее сноха-письмоноска. «Да, — говорит. — Из крупы манной». После прилегла на кровать и через десять минут затихла. Как уснула.
— А сколько же ей лет?
— А чай уж девяносто один год. Она с девятисотого года… А Фаину Милавину домой привезли из больницы. Врачи определили, что больше суток не проживет. Левый бок у нее парализован. Эту-то и лечили, а что толку? Видно час подошел. Уж коли не бойка была! Все в начальниках ходила…
— А хлеб-то в магазин возят? — Спросил я, чтобы отвлечься от печального разговора.
— Возят! Как же! Каждый день буханочку дают. Да, вчера в Шексне была. Так купила и белого. Хороший хлеб.
— А ты чего в Шексну-то ездила?
— В церковь. Вчера праздник был. Много чернеевских баб встретила. Обратно с ними приехала на совхозном автобусе. Мы и на второй заезжали. Там где-то у реки в столовой обедали.
— В шэргэсовской?
— Да, там где-то. У баб столовских интересуемся: «На рубль-то пообедаем»? —«Пообедаете, — бают, — пообедаете». Первого нет. Дали курицу, да рожки скользкие. Меня потом понос прохватил. Видно старое, не свежее.
