Прошлый рассказ я закончила тем, как счастливая выпорхнула из здания INS (иммиграционной службы) Лос-Анджелеса с удостоверением, дающим право на работу. Еще бы, просидеть почти два года без работы – это не для меня. Тем более, что жить на одну зарплату вдвоем, это, значит, едва сводить концы с концами. И хоть американские концы (тут в моей ситуации) с русскими не сравнить, но тем не менее, пословица тут эта очень подходит. «Работает» (works), как сказали бы американцы. У них все работает: отношения (relationship) между людьми, какая-то деталь или обстоятельство в какой-то данной ситуации, и т. п.
И вот я, твердо уверенная в том, что я уже почти при работе (ах, святая простота!), полетела на крыльях надежды искать работу. А буквально, я, безмашинная, побежала, пошла и поехала автобусами. Причем за первые три дня я так находилась-набродилась (пешочком с мешочком), что разболелась моя слегка травмированная в годы отрочества спина. Я уже привыкла к недомоганиям в спине иногда, поэтому решила, что не буду ждать, пока она перестанет ныть, а все-таки потихоньку пойду и поеду по намеченным маршрутам. Приготовив пакет необходимых бумаг, я принялась обходить (и объезжать) все школьные районы в пределах разумной досягаемости от моего дома. Здесь это называется «объединенный школьный район», что-то типа РОНО в советское время. В каждом из них я заполняла бесконечно длинный бланк заявления, с указанием моего профессионального и образовательного бэкграунда (professional and educational background) – дословно «фон», в данном случае «уровень». Я приготовила для себя шпаргалку с записью моего рабочего стажа, имен, телефонов людей, способных рекомендовать меня. Ведь изюминка тут была в том (у меня всю жизнь какие-то изюминки, происшествия и пикантные ситуации), что я, русская, иду и заявляю, что я – незаменимый и отменный преподаватель английского языка здесь, в Америке. Правда, я еще до того не обнаглела, чтобы пытаться преподавать его американским деткам (для которых английский родной язык). Пока только иностранцам. Я с детьми и не работала никогда в жизни, а с американскими (разбаловщиной) и вообще не горю желанием. Кстати, учительские права для средних школ (high schools) здесь в, Калифорнии, сделать сложнее, чем для преподавания в школе для взрослых, надо сдавать очень сложный (многопредметный) экзамен.
Первый шок обычно переживали приемщицы-клерки (receptionist, clerk) в офисах школ, когда думали, что я пришла к ним как студентка (я ведь очень скромная, хотя, видимо, умру не от этого), ведь я говорю с акцентом. Тут я бойко начинала их переубеждать, что они заблуждаются, что я – опытный преподаватель. Читатель наверно помнит мой первый рассказ (написанный в 1995 году после моего приезда в Калифорнию), где я писала о том, что телевизор кое-как понимаю, а вот с непринужденной беседой туговато. Тут я хочу заметить, что за два прошедших года я очень неплохо «американизировала» (а точнее «калифорнизировала») свой «британский» английский, что успели заметить все мои американские знакомые, кто знает меня с 95-го года. Но для того чтобы сравниваться с учителями-американцами, не хватит и всей жизни. А я вообще-то и сравниваться ни с кем не хочу, просто с 1989 по 1995 год преподавала английский у себя в Прибалтике, о чем честно и пишу во всех своих заявлениях на работу, и пока это первая и единственная тут для меня возможность приличного трудоустройства. Мой авантюризм (посягательство на преподавание неродного мне английского в Америке) я подкрепляю всеми своими бэкграундами, отзывами от бывших студентов, хорошими рекомендациями и отзывами (recommendations) от американских друзей.
