После этого празднества Ди пригласил Эззедина к себе домой, и бин Ибрагим одобрил визит, утвердив свою власть — с течением времени она делалась все более явственной — и контроль над передвижениями людей из посольства. «Потом расскажете мне, чему вы там научились. Если ему ведомы лекарства, о которых вы не знаете, проявите предприимчивость — и султан будет доволен. Если он захочет поведать об использовании королевой магии для ведения войн с иноземцами или переговоров с нами, еще лучше. Любые гороскопы, которые он составил для придворных, вы должны запомнить и немедленно пересказать мне».
Но про интриги или дворцовые тайны они совсем не говорили. Вместо этого ученый муж Ди застенчиво продемонстрировал своему новому другу философские инструменты для чтения по звездам, библиотеку и собственную стеклянную оранжерею для выращивания лекарственных трав. Все это значительно превосходило то, что Эззедин ожидал увидеть за пределами турецких или мавританских земель, и он похвалил хозяина дома, выразив надежду, что когда-нибудь сможет отплатить ему тем же, показав обширные чертоги, выделенные ему для ученых занятий в Новом дворце. Ди охотно принял приглашение, искренне желая совершить такое путешествие, и Эззедин был рад пробудить в англичанине некоторую зависть к знаниям магометан. Ди даже с сожалением признал, что построенное на средства султана, скорее всего, затмит то, что можно соорудить в Англии, где «люди слишком часто нервничают, узнавая о вещах, противоречащих их драгоценным заблуждениям».
Доктору Эззедину понравился доктор Ди — он понравился бы ему при любых обстоятельствах. Эззедин восхищался мудростью христианина, который мог шагнуть навстречу свету, увидеть проблески истины во тьме. Когда Ди однажды увез его за пределы Лондона в лес, где принялся по-латыни объяснять щедрость английской земли, Эззедина глубоко тронули энтузиазм и познания собеседника, а также обилие чудес, которые скрывали в себе чужеземные заросли. То был крайне редкий момент, когда Эззедин не стремился немедленно умчаться прочь с отвратительного острова.
— У меня есть сын. Его зовут Исмаил.
— Исмаил, — медленно повторил Ди, проговаривая каждый звук. — Вы гордитесь своим ребенком?
— Очень сильно. Он мудрый мальчик. Ему восемь лет. Он наделен неким родством — полагаю, это верное слово, — дарующим понимание животного мира, и отдельных животных тоже. Я не помню такого в себе, когда был в его возрасте. Недавно я случайно увидел его лежащим на камнях во дворе дома. Сначала я испугался. Я увидел только его маленькие толстые ножки, вытянутые на земле, но, завернув за угол, узрел маленькую собачку, сидящую на груди Исмаила. Я не знал ни эту собаку, ни откуда она взялась. Я наблюдал. Они не заметили меня. Мой мальчик почесывал собаку за ушами. Мне кажется, собаке явно нравилось мое дитя. Я наблюдал за ними, пока собака не отошла, решив понюхать что-то в углу.
