— Но, мама…
— Молчать, негодное создание! — воскликнула та, и мне только и оставалось, что тащиться следом за ней, увлекаемой, подобно лодочке на буксире у огромного траулера.
Мне о стольком хотелось переговорить с Харрингтоном, своим товарищем по несчастью, а приходилось стиснуть зубы и бежать прочь, повинуясь нелепым понятиям даже не моей настоящей матери.
Я бросила последний взгляд в сторону высокой фигуры, переговаривавшейся с доктором, и лже-мать рывком утянула меня за собой…
Смерть Алисии вызвала стремительный исход ранее восторженных гостей: с тем же нетерпением, с которым они стремились попасть к Харрингтонам, теперь они поджидали свои экипажи и бежали прочь…
Мы находились в числе прочих, и маменька в нетерпении прядала головой, словно застоявшаяся в стойле кобылка-однолетка — я улыбнулась бы, не будь слишком шокирована произошедшими событиями.
Наблюдавший наше прибытие простой люд уже разошелся, и улица казалась бы опустевшей, не будь она растревожена зычными перекличками возниц и стуком колес по мощеной мостовой. Именно из-за этого шума мы, должно быть, и не услышала легких шагов незнакомки, приблизившейся к нам со стороны Гайд-парка: она куталась в теплую шаль и казалась трогательно-беззащитной.
— Простите меня, господа, — ее голос заставил маменьку вздрогнуть, — я ни за что не стала бы вас тревожить, не будь мои обстоятельства столь тяжкими, взывающими к вашему состраданию и человечности. Я…
— Убирайся отсюда! — прервала ее моя лже-матушка, указав рукой куда-то в сторону. — Убирайся и не смей приставать к благовоспитанным людям, к коим ты, конечно же, не относишься. Прочь! Пошла прочь, грязная попрошайка.
Девушка потемнела лицом, но не дрогнула, чем вызвала мое невольное восхищение.
— Не прогоняйте мня, умоляю! — взмолилась она трепетным голосом. — Я порядочная девушка, пострадавшая во имя своей добродетели… — Сказав это, незнакомка одарила меня быстрым взглядом. — Мой бывший хозяин, человек крайне непорядочный и… сластолюбивый, прогнал меня из дому, стоило мне только отказать в его мерзких поползновениях.
Матушка смущенно хмыкнула: тема была не из тех, которые, как она полагала, могла касаться нежных, девичьих ушей.
— Он оставил меня без рекомендаций и полагающейся платы, велел ночевать в подворотне… среди крыс и всякого отребья, — слова «крыс» девушка выделила особенным акцентом. — Если вы не проявите хотя бы толику сострадания, то меня ждет либо работный дом, либо клеймо падшей жен…
