— Так это правда, вы тоже оттуда? — спросила я, ощущая наворачивающиеся на глазах слезы. — Я думала, я здесь абсолютно одна. — Уткнулась в жилетку своего вовремя подоспевшего спасителя и дала волю эмоциям.
Тот позволил мне выплакаться, похлопывая по спине, словно малого ребенка, а потом произнес:
— Как вы здесь оказались? Тот мальчик, что меня спас — это ваша первая ипостась, я правильно понимаю?
Я утерла хлюпающий нос и просто кивнула.
— А вы, — икая, произнесла я, — больше не прикладывались к «веселому» флакончику?
Голубые глаза Харрингтона ярко вспыхнули, и он хохотнул:
— О нет, прикладывался! Не без этого. — И пояснил: — Представьте только, я прошел через дверь и очутился в теле молоденькой горничной, отчаянно отбивающейся от неприличных поползновений старого греховодника, ее хозяина. Я, понятное дело, не стал этого терпеть и заехал мерзавцу по причинному месту… Коленом. Со всего маху. Тот едва не задохнулся от боли (знаю по себе, насколько это несладко), а потом, сумев-таки разогнуться, он указал мне на дверь… — Мужчина пожал плечами: — Боюсь, бедняжка бродит где-то без крыши над головой, и я виновник этому несчастью.
— Какой кошмар! — отозвалась я, и мы одновременно улыбнулись друг другу.
Смеяться над чужой бедой было некрасиво, мы оба это понимали, но облегчение, испытанное в обществе друг друга, как будто бы отодвинуло все беды на второй план. Все с нами приключившееся казалось какой-то нелепой шарадой, готовой вот-вот разрешиться…
— Почему вы назвали нас «белыми кроликами»? — поинтересовалась я у Харрингтона, и тот ответил, не задумываясь:
— Меня привел сюда белый кролик, а вас?
— Меня… — я припомнила странного мужичонку в белом костюме, — должно быть, тоже привел сюда кролик. Белый. — И я рассказала, как все произошло на самом деле.
Харрингтон слушал внимательно, с неподдельным интересом, только что-то едва уловимое проскользнуло в глубине его глаз и исчезло прежде, чем я успела закончить свою историю.
— У меня все было так же, как и у вас, — сказал он, глядя на часы и подавая мне руку. — Как вы себя чувствуете? Уже лучше?
— Слегка подташнивает, — призналась я честно, и Харрингтон мотнул головой, огорошив меня неожиданной информацией:
— Мне кажется, вы беременны. Определенные признаки заставляют меня склониться к такому предположению…
Боже, я вспыхнула, словно все та же викторианская барышня!
— Почему вы так решили? Вы доктор? — я приложила руку к туго затянутому в корсет животу. — Эти девицы должны бы посекундно падать в обмороки: корсет — изобретение дьявола! Не думаю, что дело в чем-то большем… — И с ужасом в голове: — Я никогда не была беременной.
