— Тебя зовут, — возвращает меня в реальность голос Катастрофы. — Девушка в машине… — и она указывает на красный кабриолет у дороги.
Оглядываюсь: Симона тут как тут. Машет мне ручкой, улыбается…
— Прощай, Юлиан.
— Прощай, Катастрофа. — Хочу было приобнять ее, да не решаюсь — просто пожимаю протянутую мне руку. И спрашиваю: — Куда вы теперь?
Девушка пожимает плечами, даже выдает слабую улыбку.
— Мы не пропадем, — произносит она без должного энтузиазма. И добавляет: — Спасибо за все.
Ответить мне нечего: киваю, разворачиваюсь и иду к поджидающему меня автомобилю. Равнодушно сношу объятие ее владелицы, позволяю поцеловать себя в губы… Чего я себе не позволяю, так это обернуться: обернуться и еще раз посмотреть в глаза своей нежданнонегаданной Катастрофе, наконец-то оставленной позади.
Автомобиль с Юлианом исчезает за поворотом, и мое сердце ухает в самые ноги… Рассыпается на тысячи мелких осколков. Так и вижу, как они скачут по тротуару прямо под ноги мамочке с коляской и проезжающему мимо автомобилю…
И кто, скажите на милость, утверждал, что до Юлиана ему нет никакого дела?
Кто убеждал себя, что поддался слабости только из жалости, мол, небольшая интермедия в собственном затянувшемся одиночестве… Небольшое плотское приключение, не более того.
Не более того?
Как бы не так.
А я ведь так надеялась, что ревела вовсе не из-за скорой разлуки с этим засранцем, укатившим сейчас с расфуфыренной девицей… Так хотела верить, что меня доводит до истерики всего лишь скорая необходимость искать нам с Ангеликой новое пристанище. Настоящее, не фейковое, как это было подле Юлиана… Но, выходит, просчиталась.
Боже, Эмили, какая же ты… Катастрофа!
— Ну, Лэсси, — обращаюсь к сидящему у моих ног ретриверу, — пора ехать домой. Тебя, верно, уже заждались!
Та не заставляет просить себя дважды и прыгает на переднее сидение. Я укрепляю автокресло с Ангеликой и готовлюсь занять водительское сидение, когда из-за угла выныривает все тот же красный кабриолет… Взвизгивает тормозами, привлекая всеобщее внимание, и я вижу Юлиана, направляющегося в мою сторону…
— Эмили… Катастрофа, — поправляется он на бегу, — ты еще не уехала…
Мое сердце пропускает удар. Буквально… Гляжу на него в трепетной надежде услышать что-нибудь душевное, чувственное… Любовное, блин. Но он произносит:
— Мы даже номерами телефонов не обменялись. — И мнется: — Так, на всякий случай!
Спадаю с лица, и он, должно быть, это замечает: прокашливается, словно проглотил пролетающего шмеля, и проводит рукой по небритой с утра щетине.
