До хрипоты прокричаться!
— Тебе-то что надо?! — стискиваю кулаки. — Тоже мечтаешь подрать рулончик туалетной бумаги своими маленькими клыками?
Нечто в розовом глядит на меня внимательным взглядом (словно вообще способно что-то понимать) и вдруг расцветает широкой улыбкой… Наблюдаю ее беззубые десны, неестественно розовые… довольно неприятные, и почему-то припоминаю ее мамашу, в чью грудь это маленькое существо впивается с уверенностью клеща-паразита.
Меня даже в жар бросает… То ли от ужаса, то ли еще от чего другого. Разобраться не успеваю: кто-то звонит в дверь.
— Эмили. — Имя вылетает само собой, легкое, почти невесомое на языке. Я даже поражаюсь нежности его звучания — оно совсем не подходит дерзкой оккупантше, насильно заселившейся в мою квартиру. Облегчение накрывает волной, почти сбивает с ног… Хочется упасть на диван и закрыть голову руками, отрешаясь от всего происходящего, однако звонок продолжает трезвонить, и я начинаю догадываться, что за дверью явно не моя Катастрофа. Та обычно так не бесчинствует… Да и ушла она относительно недавно.
Вдыхаю и иду к двери с уверенностью каторжника на этапе.
За ней фрау Трёстер, кто же еще?!
— Чего желаете, уважаемая соседушка? — осведомляюсь с наигранным добродушием. Так бы и придушил старую кашолку!
— Желаю, чтобы вы прекратили водить в дом кого ни попадя, герр Рупперт, — отвечает та, уперев руки в бока. — Сначала эти ваши полуобнаженные профурсетки, а теперь… длинношерстные псины неизвестной породы.
— Почему же неизвестной, — парирую я не без удовольствия. — Это золотистый ретривер по кличке Лэсси. Выглядит так себе, да и характером вся в вас: склочное, зловредное животное.
У старушенции дыхание в горле застревает, что уже по-своему достижение.
— Ну, знаете, — старуха выпучивает огромные глазищи, — это вам так просто с рук не сойдет. Я никому не позволю себя оскорблять, особенно бессовестным юнцам, вроде вас, молодой человек. — Отступает от двери и тычет пальцем в мою сторону: — Я все-таки позвоню, куда следует, так и знайте: сообщу о бесчинствах, творящихся в этой квартире. — В руке у нее какая-то бумага, кажется договор на аренду, и она машет им перед моим носом: — Тут черным по белому прописано, что животных в этом доме держать нельзя, а у вас тут это…
Лэсси, как назло, усаживается рядом со мной, догрызая картонную сердцевину от рулончика с туалетной бумагой, — вот же глупое животное.
— Это, — гляжу на зловредную старушенцию, — скоро съедет. Можете спать спокойно! — и захлопываю дверь перед ее носом.
