– Вы голодны, – отрешенно произнес Семен, закатывая рукав, – я знаю. Так всегда бывает после первого пробуждения.
Обострившееся обоняние выхватывало даже самые тонкие, едва уловимые запахи. Между тем он протянул ей руку, проводя кинжалом вдоль вены и прикладывая запястье к ее губам. Беатрис, словно в каком-то полузабытье, впилась зубами в рану, не давая ей закрыться и глотая соленую теплую жидкость. Она наслаждалась вкусом, сходя с ума от неведомых, будоражащих ощущений. Сколько это длилось, Беатрис не знала. Помнила только, что с криком оттолкнула его руку, в ужасе комкая подол своего платья.
Рассудок отказывался принимать происходящее. Ей хотелось избавиться от металлического привкуса во рту, но организм оживал. Чужая кровь заставила собственную закипеть. Она никогда не чувствовала себя такой живой, такой сильной. Было еще что-то важное: оно отозвалось биением второго маленького сердца внутри. Беатрис вскинула голову, глядя на Семена.
– Он жив, – произнесла она с радостью и надеждой, – мой ребенок жив.
– Удивительно, но это так, – кивнул тот, – но вряд ли надолго. Не стоит тешить себя надеждой, Мария.
Она поднялась – быстро, не чувствуя ни слабости, ни головокружения. Оказавшись с ним лицом к лицу, Беатрис замерла. Что-то незнакомое, звериное, жестокое просыпалось внутри, но оно не казалось чужим.
– Я больше не пленница. Я одна из вас. Уйди с дороги.
– Если хотите жить, не возвращайтесь домой, Мария. Уезжайте из Петербурга. Молитесь, чтобы ваш муж не стал вас искать, – Семен кивнул. – Федор позаботится, чтобы Воронов узнал, что с вами случилось. Он убьет вас.
– Я сама решу, как мне быть, – процедила она. Сила, которая билась в ней, казалась просто невероятной. Беатрис не могла понять, как объяснить новые ощущения, но они были запредельными. Яркими. Отчаянными. Никогда раньше она не чувствовала себя настолько живой и неуязвимой.
Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
На двери ванной висел чистый махровый халат. Беатрис оделась, вышла в гостиную, и вовремя: в дверь постучали. Профессор тоже побывал в душе – взъерошенные мокрые волосы однозначно говорили об этом. Странно, но сейчас он не вызывал в ней раздражения. Возможно, причиной тому был Петербург. Она дома!
В последние дни даже плечо практически не беспокоило, и настроение стремительно улучшалось. Облокотившись о дверной проем, Беатрис просто смотрела на Торнтона, а потом молча отступила, приглашая зайти.
– Я думал о том, что посмотреть в первую очередь и решил спросить у тебя… – он прошел в номер, неуверенно остановился у окна. – Прекрасно выглядишь.
