Беатрис отвернулась, и ее стошнило. Она не знала, сколько это продолжалось. Казалось, что внутренности окажутся на грязном полу, и она упадет замертво рядом с изуродованным телом.
– Ей было семнадцать, – произнес мужчина, – она никого не убивала. Просто питалась, оставляя людей в живых. Пойдемте.
Он поддерживал ее под локоть, и Беатрис опиралась на него. Дмитрий не мог, просто не мог такое сделать! Но зачем им врать? Мысли метались, как сумасшедшие. Память подсказала эпизод, когда она случайно нашла его окровавленную рубашку и собиралась отнести прачке.
– Дурачились с ребятами, – отмахнулся он, – никто не пострадал, только моя гордость. Оставь, ее теперь уже только выкинуть.
Беатрис мало что понимала, но ей было по-настоящему страшно. Сердце колотилось, как сумасшедшее, губы пересохли, ноги подгибались. Ее привели в комнату, где она очнулась. Семена там уже не было, и Беатрис без сил опустилась на стул.
– Кто вы? Почему он это делает?
– Потому, что ему нравится убивать, – холодно ответил мужчина.
Беатрис помотала головой, отказываясь принять его слова. Дмитрий никогда не причинял ей зла. Разве что однажды он был излишне грубым в постели – несмотря на ее просьбы остановиться.
– Кто вы? – повторила она.
– Люди называют нас тварями. Нам нужна кровь, чтобы жить, но убивать для этого вовсе необязательно. Хотя милосердие иногда играет с нами злую шутку. Лизу выследили именно так.
– Вы умалишенный, – произнесла она. Произнесла – и вспомнила далекий вечер в саду. Ольгу, а точнее, ее бездыханное тело. Того, кого всеми силами стремилась забыть. Беатрис уже знала, что это правда, хотя рассудок отказывался ее принимать.
– Вы убьете меня?
– Мы сделаем вам подарок, Мария, – усмехнулся высокий. – Думаю, ваш муж его оценит.
Он выхватил кинжал и Беатрис, отпрянув назад, отчаянно закричала. Боль была резкой, острой, мгновенной. Она с ужасом смотрела на стекающую по руке кровь, плечо сводило от глубокого пореза. Мужчина полоснул себя по ладони и обхватил ее руку. Беатрис почувствовала, будто в рану впиваются раскаленные иглы, раздирая ее изнутри.
– Этого достаточно, – лицо его оставалось бесстрастным.
Он прижал к ладони белоснежный платок, а спустя мгновение бросил окровавленную тряпку на пол и показал свежий шрам.
– Скоро ваша рана перестанет вас беспокоить.
– Что… что вы… – теперь ее трясло. – Что вы сделали? Как…
– Вы все поймете. Завтра, может быть послезавтра. Обычно это происходит быстро.
