. Но в Советской стране «Европа» демократизирована. Вряд ли в былые времена простая баба заботилась о мнении «Европы», рассматривая синяки, оставленные на память любимым.
Явление героини «пушкинского романа» достойно заканчивается пастернаковской цитатой:
Одна только женщина сложной судьбы, прикрыв беретом выбитые зубы, спала как фатаморгана (184).
Мигая, моргая, но спят где-то сладко,
И фатаморганой любимая спит,
Тем часом, как сердце, плеща по площадкам,
Вагонными дверцами сыплет в степи
[177].
Рассуждения о том, куда мог подеваться комсорг Евтюшкин, подводят философов к новой тематике.
Странствия Венички Ерофеева
Упоминание имени Тихонова в связи со Средней Азией рождает ассоциацию с циклами стихов поэта Николая Тихонова о Пакистане, Афганистане и других диковинных для советского человека странах. Но, как у Гоголя, «Шиллер» был «не тот Шиллер», а Гофман был «не тот Гофман»[178], у В. Ерофеева «Тихонов» – это не тот Тихонов, а его друг, побывавший в Средней Азии и приехавший «рыхлый и глаза навыкате» (179). Все рассуждения В. Е. о Средней Азии, Сибири и США выглядят внешне пьяным бредом, совершенным абсурдом. Заметим, что случайно или нет, но в Советском Союзе взяты две области наибольшей концентрации лагерей и зон ссылок. Внешний вид друга свидетельствует о специфичности его пребывания на Среднем Востоке. Негры – для любого советского человека символ рабства, бесправия и угнетения. «В Сибири вообще никто не живет, одни только негры живут», – объясняет Веничка попутчикам (179). Для собутыльников не секрет, о каких бесправных сибирских рабах идет речь: «Значит, вы были в Штатах, – мямлил черноусый, – это очень и очень чрезвычайно! Негров там нет и никогда не было, это я допускаю… я вам верю, как родному…» (179). Степень доверия и достоверности легко оценить, вспомнив, что заклинанием «как родному» особенно любил пользоваться во всех сомнительных случаях гусекрад и мелкий жулик Паниковский[179]. Противопоставление затрагивает государственные основы «мира пропагандных фикций и рекламных вывертов» и родины «великих пятилеток»: «Да, – отвечал я ему, – свобода так и остается призраком на этом континенте скорби, и они так к этому привыкли, что почти не замечают» (179). «Призрак свободы» – перифраза «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, начинающегося словами о бродящем по Европе «призраке коммунизма», который цитируется Маяковским в поэме «Владимир Ильич Ленин»
