, рожденного в глубине экзистенциальной драмы, – в этом самобытная и запоминающаяся яркость прозы Венедикта Ерофеева.
Жанровые особенности «Поэмы»
Заглавие книги «Москва – Петушки», подзаголовок «поэма», посвящение другу «трагических страниц» и «уведомление автора» указывают на четыре классических жанровых направления с входящими в них ответвлениями, возможности которых затронуты в книге Венедикта Ерофеева.
1. Эпос: путевые записки, духовное странствие, апокриф, исповедь (доминирующий прием, подчеркнутый и усугубленный одноименностью автора и его персонажа), любовный роман, криминальная история (бегство, погоня, нападение с ножом, серия попыток убийства).
Обратимся к традиции эпоса путешествий, затронутой в «Москве – Петушках». Название книги содержит намек на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Жанровое определение «поэма» указывает на «Мертвые души» Гоголя, хотя сам Венедикт Ерофеев впоследствии отрицал это определение.
К числу истоков жанра путешествий в русской литературе XIX века можно отнести стремительное развитие научного прогресса, возбуждение от социальных и политических идей, теорий и утопий времени, масонство, богатую сатирическую традицию русской литературы, очарование Стерном – ряд, касающийся и радищевского творчества.
Судьба России со всей тяжестью современных проблем и вопросов – предмет горькой иронии, трогательной неустанной заботы и глубокого гражданства книги Радищева. Петушинское путешествие может быть понято как ее пародированное отражение. Исходные пункты поездки: отчуждение и сознание ограниченности опыта рациональной человеческой мысли и цивилизации; язвительный скепсис в отношении «плодов просвещения», над которыми Венедикт Ерофеев смеется всей массой своих цитат, отталкивание от поверхностных описательных путешествий современных писателей, монотонность официальной сатиры, неприятие вынужденной оседлости советской жизни, сугубо личные мотивы поездки и т. д. «Путешествие из Петербурга в Москву» разбито на главы, носящие названия станций. Герой сходит на землю, беседует, записывает, размышляет, спит. Старинный эпический ритм подлежит размеренной ясности «лошадиного» путешествия. В «Москве – Петушках» мелькают перегоны, дающие названия отрывкам разрываемого рассказа, поток сознания непрерывен, езда безостановочна, ритм сбивчив, смешение снов и жизни беспорядочно, кошмары неотвратимы и гибельны. «Железная дорога изменила все течение, все построение, весь ритм нашей прозы. Она отдала ее во власть бессмысленному лопотанию французского мужичка из „Анны Карениной“», – писал в «Египетской марке» Мандельштам
