— Пьём, — взревел Вилли, плеснув и мне эля в кружку. Стукнувшись кружками, мы одновременно выпили живительную влагу. В моей голове промелькнула последняя здравая мысль о том, что нельзя понижать градус, будет плохо! Но было уже поздно.
— Кто тут ещё вякает, — рявкнул осмелевший Вилли, развернувшись всем своим телом и обратившись к компании ирландцев за соседним столом.
— Что ты сказал, пёс? — и в Вилли полетела глиняная кружка, смачно разбившаяся о его лоб.
Брызнули во все стороны глиняные осколки, не причинив никому вреда. В ответ, меткий стрелок Вилли отправил в недолгий полёт кувшин, а вслед за ним и кружку. Да ещё и схватил дополнительные снаряды с соседнего стола. И был он на удивление меток. Все четверо ирландцев, рассвирепев, вскочили со своих мест и бросились к нам. К стыду своему, я не умел драться.
Фехтовать и стрелять — да, а махать кулаками в уличной драке — нет. Единственное, что я успел сделать, это стукнуть своей небольшой оловянной кружкой в лоб одного из нападавших, но это было всё, на что меня хватило.
Кружка смялась, а ответный удар крепким кулаком под дых заставил меня скорчиться и упасть под стол. Получив локтем по почкам, я отрубился и уже не участвовал в кабацкой драке, заброшенный ногами под стол. Но Вилли был старым моряком и имел опыт ни одной пьяной разборки. Ловко ударив в челюсть первого, он увернулся от кулака второго и прикрылся табуреткой, выставив её четыре ножки, как олень свои рога.
Мимоходом дерущиеся задели кого-то из тех, кто сидел за соседним столиком, те вмешались, и битва переросла из небольшой стычки в полноценное сражение всех против всех. Да и то, что Вилли отобрал у посетителей с соседнего столика их кружки, тоже добавило с их стороны агрессивных чувств. Битва закипела, фонтанируя белой пеной разлитого по полу и столам эля, пьяными и гневными криками сражающихся, неприятными визгами напуганных служанок и отборным матом тех, кто по каким — то причинам ещё не участвовал в этой драке.
На громкий шум вбежал хозяин, сопровождаемый работниками, с помощью дубинок и мата они утихомирили самых буйных, выкинув зачинщиков за дверь. Но это удалось им не сразу и большой ценой. Любящие подраться ирландцы, да ещё и вдрызг пьяные, от души оторвались друг на друге, смачно раздавая удары, разбивая о головы своих и не своих собутыльников глиняную посуду и деревянные части мебели.
Нарисованный лепрекон только улыбался, получая от картины кабацкой драки эстетическое удовольствие, а четырёх лепестковый клевер, наоборот, заметно съёжился, особенно после того, как в него ударила кружка с недопитым элем, и густая белая пена начала медленно стекать по изображению. Несколько её клочков зацепили и лепрекона, изрядно обрадовав мёртвое изображение несуществующего, наверное, персонажа.
