На пути в академию - Алексей Птица

Кубок пуст, а брюхо требует вина, не шепчи, а громче, говори слова.

Был на побережье крупный город Рик, взволновалось море, город Рик затих.

Узкая дорога, вилась как змея, и людей, товары, всё к нему несла.

Но пропело время, и волной снесло, город и товары, что к нему несло.

Кто пройдёт путём тем, море бередя, не пройдёт дорогой, под волнами она.

Ждёт на ней погибель, страшная живым, и с неё вернулся только лишь один.

Лишь один вернулся, и не знают кто, но никто не хочет влезть в это дерьмо.

Мёртвая дорога не терпит суеты, кто пойдёт на север, уйдёт от нищеты.

Много там богатства схоронено кругом, но добраться можно только лишь втроём!

Так давай напьёмся красного вина, чтобы тракт сей древний не смущал ума!

Менестрель перестал петь и, вытерев ярким беретом лицо, взмокшее в духоте придорожной корчмы, поискал глазами свободный столик. Увидев в глубине нужное место, направился к нему, проигнорировав уже сидевшего там кого-то из случайных постояльцев.

— Приветствую, — вяло сказал он сидящему, — не помешаю?

Незнакомец откинулся спиной на стену корчмы и медленно наклонил голову, не издав больше ни звука. Менестрель тут же плюхнулся на колченогую табуретку, покрытую слоем грязи и жира, и, поелозив на ней, позвал девушку, подававшую еду и напитки.

Сделав заказ, состоящий из пинты пива, жареного гуся и ячневой каши, он стал раскачиваться на скрипящей табуретке, поставив её на две ножки, и рассматривать незнакомца, сидящего напротив.

Тот был почти полностью скрыт полумраком тени, царящей в помещении, однако на миг блеск очага осветил лицо незнакомца. Это был угрюмый человек, неопределённого в темноте возраста, с покрытым многочисленными шрамами лицом и изуродованной правой щекой. В очаге затрещало сухое полено, и туча взметнувшихся искр на миг полностью осветила лицо незнакомца.

С удивлением уставший менестрель отметил, что человек, сидящий напротив него, был молод. Если не обращать внимания на шрамы, избороздившие лицо, то ему можно было дать от силы лет двадцать пять. Это косвенно подтверждали и светлые усы, робко пробивающиеся над верхней губой и короткая щетина, которая пыталась спрятать уродливые шрамы, но проиграла в борьбе с лишениями, коснувшимися столь молодого лица.

— Петлик Лейба, здешний певец, — представился менестрель.

Незнакомец медленно поднял голову и посмотрел на менестреля. Это был достаточно высокий мужчина, и как уже было сказано, с изуродованной рваным шрамом правой щекой и многочисленными мелкими шрамами, разбросанными в хаотичном порядке по всему лицу, включая лоб.