— Пощади, пощади, страшный незнакомец. Я знаю, ты страшен, могучий маг, я вымолю себе прощение, уйду в монастырь, брошу свою семью и маленьких детей, лишь бы ты простил меня и отпустил.
Рука, почти собиравшаяся коротким замахом ударить его в грудь, остановилась на полпути. Убивать безоружных я ещё не научился, но и времени на раздумья не было.
— Бросишь детей? — повторил я его последние слова. Он же их понял по-другому.
— Нет, нет, у меня большая семья, я должен заработать денег, нам должны были щедро заплатить, нам даже дали аванс. Нам нечего есть, нам негде спать, а выыыы богатые гады…
На минуту он забылся, играя свою роль, и когда он бросился обнимать мои колени в надежде спастись, я пинком опрокинул его навзничь и ударил в грудь стилетом, а потом ещё раз и ещё, пока он бездыханным не распластался на мостовой.
— Пёсья кровь, тьфу. Денег детям?! От убийства? Что я, зверь что ли, или не понимаю! И я достал из кармана горсть реалов и бросил их на его тело, а потом ручкой стилета вывел надпись его кровью, вытекшей из ран — Money for the family, чтобы их не украли другие, и ушёл.
Торопливо шагая обратно, я ориентировался по трупам убитых и стонам, которые невольно издавали раненые близнецы. Хорошо, что я не успел убежать далеко и вскоре мы вновь все соединились. За это время Вилли успел уже добить всех раненых, а одного из близнецов мы потащили вдвоём с его легкораненым братом.
Добраться до порта, а потом и до корабля, мы успели вовремя, пользуясь ночной мглой и пережидая в закоулках отряды всполошённых стражников, спешащих на шум битвы. Может быть, нас кто-то и замечал, но предпочитал не афишировать этого и скромно удаляться, не привлекая к себе нашего внимания.
Нас ждала шлюпка, болтавшаяся недалеко от пирса. Несколько условных сигналов огнём, и она направилась к тому месту, где мы её ждали. Матросы, сидевшие в ней, не задали никаких вопросов, равнодушно посмотрев на двоих раненых и на нас с Вилли, прятавших свои лица под капюшонами дорожных плащей.
На корабль, оказавшийся средних размеров пинасом, мы взошли уже под утро и сразу были вынуждены уйти в его трюм, где разместились между бочек с пресной водой, балластом и непонятными свёртками. О движении корабля возвестил толчок подъёма якоря и всё более усиливающаяся качка.
В этот момент умер один из братьев, имён которых я так и не удосужился узнать. Второй горестно завыл, не в силах перенести потерю близнеца. Ночью, поднявшись на палубу, мы сбросили зашитое в парусину тело нашего товарища, с привязанным к его ногам грузом, в море. Тихий всплеск провозгласил ещё одну потерю.
