Та Мерседес была ещё не полностью оформившимся подростком, пусть и достаточно симпатичным. Здесь же была довольно высокая, красивая девушка, с тёмно-каштановыми, коротко остриженными волосами и глазами, меняющими свой цвет с зеленого на голубой, в зависимости от настроения их обладательницы, но чаще бывшими зелёными. Вся её фигура дышала порывистостью и едва сдерживаемой страстью.
— А у неё есть старшая сестра? — всё же решил уточнить я. Мало ли, может совпадение…
— Есть, — утвердительно кивнул боевик, — Доолорес звать. Такая, ух. Ты бы видел её.
— Видел я их обоих.
— Что, голых? — и у моего случайного приятеля от неожиданности и алкоголя перепуталось желаемое и действительное.
— Сумасшедший? Как я их голыми мог увидеть? А если бы и мог, то, наверное, уже на куски был разорван, ими же, да и не говорил бы это тебе.
— Что верно, то верно, а мама их, целительница, она тебя бы склеивала, а они опять рвали, а она склеивала, а они…
Тут моего приятеля резко стошнило прямо на обочину булыжной мостовой. Некоторое время мы боролись с его позывами и изыскивали возможность скорее добрести до академии. Большинство представителей нашей компании уже ушли вперёд, и только мы вдвоём оказались слабым звеном в этой группе. Но я не торопился.
Разговор стал для меня интересным. О том, что эта Мерседес и есть моя приятельница по кораблю, я не догадывался, и видел её только несколько раз, на занятиях, да и то, издалека. По ней сразу было видно, что с обычным сеньором, да ещё и гачупином, ей водиться не с руки, и не по статусу.
А я что? Я не против, мне и «цыганок» продажных хватает, да крестьянок, но как бы лечиться не пришлось от этой любви. Но с этим мы ещё разберёмся. А пока надо было расспросить приятеля, почему он задает мне вопросы о ней.
А ты почему спросил? — задал я ему вопрос, когда тот отдышался и уже мог идти более-менее самостоятельно.
— Да расспрашивает она у всех о тебе. Откуда ты, да кто тебя знает. Чем ты известен, а о чём говоришь, с кем общаешься. В общем, только о длине твоего мужского достоинства она и не спрашивала. Странно это. Никто о тебе ничего не знает, хотя это и интересно узнать. Но почему больше всех расспрашивает именно она, я не знаю.
Понятненько, значит, догадалась или узнала. Впрочем, о том, что я из Гаваны, она и так слышала, а может, кто из преподавателей обмолвился о том, что я из Панамы, да ещё и в плену был. Сложить дважды два нетрудно. Но вот зачем бередить былое?
