– Начнем, пожалуй.
…Через пять минут папа пододвинул к себе телефон, развернул газету и упал на пол, дядя Жорж схватил телефонную трубку:
– Алло? Здравствуйте, по объявлению беспокоят, на должность переместителя. Это кто вообще? А, подсобный рабочий! Что ж вы так сразу не сказали (в сторону) узбеки, наверное, кончились. Нет, не хочу, просто тут из-за вас человеку плохо. До свидания.
– Алло, (в сторону) мы ищем таланты, здравствуйте, по объявлению. Я вот захотел стать, как у вас там… загрузчик – выгрузчик! Образование? Зачем? А, большой конкурс. Думаю, мое образование вас не обрадует, что ж пойду в мойщики картофеля в ресторан «На палубе», до свидания.
Папа отдышался, залез обратно в кресло, потом рухнул от смеха дядя Жорж. Так они пили, по очереди падали, ползали с пола на диван, стучали затылками об стену.
– Водитель водолаза…
– Сотрудник ресторана без вредных привычек…
– Продавец – студент…
– Грузчица…
Потом отец успокоился и куда-то позвонил, дядя Жорж разлил по рюмкам остатки водяры и убрал пустую бутылку в пакет. Папа показал почему-то только мне картинку – девушка в короткой юбке у березы, рядом очень мужественный и решительный молодой человек с фонариком и дубинкой, внизу жирные буквы: «требуются охранники».
– Завтра еду туда, меня ждут, и все будет хорошо.
Прошел месяц. Вчера отец пришел с работы радостный. Еще не сняв ботинок, он объявил:
– У меня сегодня первая зарплата, будем кутить.
– Чо? – бабушка прикинулась глухой, приставила к уху ладонь. Папа наклонился и произнес ей прямо в ладошку.
– Мы с Валиком завтра пойдем в американскую столовую!
Сегодня с утра все только и галдят: «Макдональдс», «Макдональдс»…
– Раньше детей водили в цирк и музеи.
– Мы же были в цирке той осенью.
– Были…
Я хорошо помню прошлогодний цирк, мне было наплевать на клоуна и говорящих верблюдов, все два отделения не сводил глаз с негритенка в первом ряду, маленького мальчика в полосатом свитере, он тоже пришел с папой и мамой. Я раньше видел негров только по телевизору, а уж игрушечных…
У отца хорошее настроение.
– Как лифт работает?
– Сейчас объясню. Все очень просто! Там наверху сидит гастарбайтер, я нажимаю кнопку, у него загорается лампочка, он говорит – мененсссеген, и крутит ручку такой большой катушки и кабина опускается.
– А что такое – семемеген?
– Что-то типа – как вы меня все достали, будь проклята эта жизнь.
– Ты шутишь.
В маршрутку с нами села толстая женщина, она сразу же вытащила телефон. Папа негромко произнес:
