– Я уже села, скоро буду.
Женщина в трубку:
– Ну, я уже села, скоро буду…
Пассажиры захихикали, толстуха зыркнула на нас, я отвернулся к окну.
Вышли на Сенной площади, толпа сразу закрыла от меня небо. Странные вывески на домах – «ТурДом», «Кожа на Неве», «Бизнес Центр красоты»…
Я дергаю отца за руку.
– Что такое – «Банк ВТБ»?
Он, не задумываясь, палит в ответ:
– О, это такой банк! Всеобщей Телевизионной Бастурмации!
Остановились у витрины мебельного магазина.
– Вот здесь моя работа.
За стеклом стоял диван, роскошный и великолепный, как у королей, рядом торшер и позолоченный журнальный столик. Девушка с короткими белыми волосами и красивыми глазами поправляла ценники, что-то записывая в блокнот. Она очень смотрелась рядом с этим гарнитуром, можно было подумать, что она хозяйка этого маленького дворца. Люди шли мимо, не обращая внимания, девушка увидела нас, папа ей поклонился, она покраснела очень сильно, как будто арбуз раскололся.
В «Макдональдсе» заняли столик у окна. Мне взяли «вонючий» детский набор, «вонючей» картошки, большую «Колу». Папа ничего не ел. Та девушка с белыми волосами постучала монеткой в стекло витрины. Отец вскочил:
– Жди меня здесь, я сейчас приду.
И убежал. Они рывком поцеловались и отошли куда-то в сторону. На улице громыхала музыка, у ларька «Аудио – DVD» плясал бомжара, веселый, морда разбита, народ кидал ему в кепку монеты. Бабуля в чрезвычайно засаленном белом переднике торговала пирогами с тележки, иногда украдкой посасывала лекарство из маленького коричневого бутылька, подмигивала прохожим. Отец с блондинкой весело болтали, пока к ним не подошли двое парней. Отец толкнул одного в грудь, тот спиной бухнулся о витрину, но стекло выдержало. Второй ответил папе по лбу, лицо у отца стало незнакомым и некрасивым.
Люди в столовой забубнили:
– О, смотрите, смотрите. Супер…
Я вышел в тамбур, сел на скамейку рядом с полосатым клоуном. И вдруг ощутил себя взрослым, мне стало отчетливо понятно, что это все не правильно и даже не разрешено. Так не хотелось становиться взрослым, что я заплакал. Потом помню себя на улице у облупленной до кирпичей стены дома. Страшные черные люди спали на асфальте, подвальная вонь из подворотен и ржач из распахнутых ворот «Трактира имени комиссара Урицкого»…
Он догнал меня, подхватил, прижал к себе так и шел со мной до метро, все повторял:
– Я тебя больше не брошу, слышишь, никогда, никогда, никогда…
Он попросил никому не рассказывать, за это мы построим ветроход. Сейчас как раз дуют «вихри враждебные». Он называл октябрьские ветры «вихри враждебные», апрельские ветры назывались – «менингитные».
