А когда мне стукнуло шестнадцать, на хлебозавод в ночные смены пошла. Не на Галицкого, а на Вагоностроительную. Туда подальше от общаги было добираться. Но на Галицкого устраивали по закону и никогда бы не взяли малолетку в ночные смены. А там частное предприятие, чёрный нал без контракта.
В общем, как-то выжила.
А в восемнадцать закончила колледж.
Но работать поваром не пошла.
Хоть и были неплохие предложения от хороших кафе.
Но мне больше нравился английский язык, и я всё-таки в университет поступила.
На вечернее отделение. Можно было и на заочное, чтобы найти работу было полегче. Но там не дают место в общежитии, а снимать квартиру дорого.
На первом курсе оставалась на хлебозаводе, только в дневные смены перевелась. А на втором устроилась в бюро переводов.
Вот тогда я стала налегать на стакан, когда денег завелось много. И это был уже не портвейн, а более крепкие напитки. Как у Булгакова:
– Это водка?
– Вы что, думаете, что я могу предложить даме водки? Это чистый спирт.
И был повод забухать.
Бог не обделил меня внешними данными.
Но, словно в насмешку над сильным полом с его стороны, красивая девушка была абсолютно недоступна. После насилия я мужские прикосновения на дух не переносила.
Помню, в семнадцать лет была у меня халтурка летом во время отпуска на заводе – воспитателем в детском лагере у моря.
Мы с девчонками сбежали с ночного дежурства и пошли на дискотеку в дом культуры в Пионерске. Кернули перед этим, естественно. Там с пацанами познакомились. Они нас угостили выпивкой и пошли вдоль моря в лагерь провожать.
Все бабы, как бабы – по дороге спьяну целовались взасос с кавалерами на первом свидании. Даже постанывали от удовольствия. А парни мурлыкали, как сытые коты. А мой шёл как побитый щенок, разочарованный и пристыженный. Он не хватал меня за грудь – просто попытался обнять за талию. А я ему сгоряча оплеуху залепила. Всем нормальные тёлки достались, а ему Лёлька-недотрога.
И ведь хотелось мужской ласки, а как дойдёт до дела – не могу.
И дойдя до лагеря, я тут же вылакала залпом одну из заначек спиртного с горя.
Но это ещё не всё.
Угадайте, кто с утра готовил детишкам завтрак?
Оля, конечно.
Подруги лежали пластом и сопли на кулак мотали: «Мне фигово», «Мне хреново». Пришлось мне похмелиться винишком и взять работу на себя.
В общем, было весело.
Но самое зажигательное веселье началось на третьем курсе.
Такая безумная идея могла родиться у нас в голове только по пьяни.
Мы тогда тусовались тесной компанией панков и металлистов из общежития. И первого сентября пошли отрываться на Вагонку. У меня даже фотка осталась, сделанная после того концерта. Трое парней, в коже с ног до головы. И девка, пониже их ростом, но боевая. В джинсовой рубашке, с улыбкой до ушей и с козой на пальцах правой руки.
