Только когда меня запихнули в этот джип силой, я поняла, что они хотят, но было поздно.
Отвезли меня на какую-то турбазу на отшибе, и там… ну ты понял. Одному из них я успела садануть пяткой по наглой зажравшейся морде. Но силы были не равны. А когда им наскучило тыкать членами в ревущую девчонку, привезли на ближайший перекрёсток и выкинули из машины, даже до дома не добросили.
Не помню, какими козьими тропами к родному хутору пробиралась среди ночи. А там выяснилось, что это родная мать меня им и продала. Девственницу им, видите ли, захотелось. За деньги продала родную дочь. Как вещь. И заплатили-то гроши. Не больше, чем дальнобойщики платят сучкам, стоящим на Дзержинке. Мамке всего-то на неделю пьянки хватило.
До утра я проплакала, а потом покидала в рюкзак самое необходимое, и свалила в город насовсем. Мать я больше ни разу не видела. Сейчас жалею, что так долго не могла проглотить обиду. Когда я уже взрослой была, в 2010-м, на работе бабы сплетничали:
– У Ольги мать умерла в Славском районе, а она даже на похороны не поехала. Вот стерва бесчувственная.
А я туда поехала только чтобы вступить в права наследования и продать опустевший дом. И когда я зашла в него и увидела, до какого жалкого состояния мама под конец жизни опустилась, только тогда я нашла в себе силы её простить.
Но было поздно.
В её памяти я навсегда осталась с перекошенным от ненависти лицом, захлёбывающаяся в истерике у калитки:
– Я больше к тебе никогда не вернусь, сучка ты крашеная!
Алкоголь притупляет чувство вины, и она, даже догадываясь, насколько подло поступила со мной, ещё возражать пыталась:
– Я тебя кормила, я тебя растила, а ты… А ты без меня пропадёшь!
На что я ответила:
– Хоть выживу, хоть подохну – мне уже по барабану, лишь бы подальше от тебя!
Развернулась и пошла. Даже не взяла денег на автобус. Вышла на федеральную трассу и доехала автостопом. Что сделают мне дальнобойщики? Изнасилуют? Так мне уже нечего терять.
До этого дня я брезговала пробовать алкоголь, когда мне предлагали в школе и на работе. Видела непотребное состояние пьющей матери и боялась стать такой же. Но тогда я впервые в жизни с подружками в общаге напилась. Как сейчас помню, пили портвейн 72-й. Первая рюмка в жизни и первая сигарета придали мне такое нужное тогда чувство лёгкости и расслабленности. Всё стало одновременно по плечу и по фигу.
Но в колледже я нечасто пила. Выживать надо было. Девчонки в общаге помогали. Я за них стирала, убирала, в общем помогала по хозяйству. А они давали, кто хавчик, кто шмотки поношенные, а кто и наличку, сколько могли.
