Над её рабочим столом теперь висело самодельное расписание – рисунки цветных чемоданчиков, подписанные оставшимися делами: «Занимательное естествознание», «Механика для малышей (настольная игра)», «Как правильно уважать личность учащегося», «Заверить завещ.для племяшки»… По этим чемоданчикам она разложит всё, что приходило ей в голову за обеденным кофе и на прогулках, и до чего всю жизнь не доходили руки.
Она воплотит свою незаменимость и раздаст. Ибо чем больше раздаёшь, тем больше забираешь с собой.
Окружив себя блокнотами, цветными маркерами, старыми ксерокопиями она из груды беспорядочных идей вытаскивала нужные. Освежала в памяти, складывала в аккуратные наброски и списки. Потом долго набирала тексты и рисовала схемы-плакаты в программе для презентаций – вот это уже была рутина, пожиравшая драгоценные часы, но выхода не было. Несмотря на весеннюю прохладу, она обливалась потом.
Готовые файлы Леона скидывала на ту самую почту, доступ к которой отдала Марианне, и на свою страницу в соцсети – бери, кто хочет. Лишь изредка просматривала комментарии. Её обращение, подписанное затем другими учителями, натворило-таки шуму. Теперь какие-то незнакомые имена спешили подарить ей сочувствие и признательность, а раз проскользнула даже просьба об интервью. Леона сгребала леденцовую сладость благодарностей в горсть, не разглядывая. Во время сборов нельзя слишком долго вертеть в руках сентиментальные мелочи, иначе не успеешь закончить.
***
Ей долго удавалось не пускать внутрь горе. Радость работы отгоняла страх. «Зато я наконец-то могу посвятить всё время своим идеям», – утешала она себя, стоило появиться ненужной хандре. Сосредоточенность пела в Леоне струной. Но прошёл месяц, и хриплое болезненное дыхание начало заглушать этот звон, головная боль уничтожала ясность мысли. Ну почему она не занималась хотя бы «Механикой», пока всё было хорошо?
Блистательная старушка Делавер, хоть бы ещё разок взглянуть на твои волны из окна торгового центра – с верхнего этажа, где дешёвое кафе, и чтоб на тарелке лежало вдоволь пирожных. Хоть бы ещё раз услышать хоровое «Ва-ау» после миниатюрного настольного взрыва, поймать удивлённый восторг в глазах ребёнка из гетто – у него первая в жизни «Б» за эссе… Но всё это у Леоны уже случилось, а значит – пора, пора!
Она потянулась мышкой к ярлычку почты, чтобы сбросить, как обычно, сделанное за день. Курсор дрожал. Неужели – скоро? Испуг ударил, словно ток. «Тише, сердечко, некогда!». Наконец открылся рабочий ящик – над её архивами темнело новое письмо.
