Спустя полчаса агония немного отпустила меня, и, пошарив руками по сторонам, ведь к темноте глаза еще не привыкли, я обнаружил, что шахта уходит горизонтально в бок.
«Ну что ж, поползу туда» – подумал я и медленно, словно улитка, двинулся дальше.
***
«Кажется, я достиг дна» – думал я, подтягивая туловище одними руками, так как ноги жутко болели. – «Оно и не удивительно. Упасть с такой высоты и отделаться переломом ног. Да меня, как и Григоренко, хрен убьешь».
Я засмеялся, но тут же перестал, так как от смеха в ноги ударила боль, словно в них вонзили пятьдесят ножей одновременно.
Полз я очень долго, отчасти из-за того, что приходилось работать одними руками. Глаза вновь начали привыкать к темноте. Через несколько метров я подполз к очередной решетке, чуть было не пропустив ее – настолько слаб был свет, идущий из помещения.
– Похоже на тюремную камеру, – прошептал я и толкнул решетку. Она с легкостью поддалась, но внутрь я не полез.
«Пойду посмотрю, что там дальше».
Но, преодолев еще несколько метров, я уткнулся головой в стену. Пошарил руками по сторонам – тупик.
«Чертов тупик. Неужели, тюремная камера – это все, что мне оставила судьба?»
Ползти назад было еще тяжелее, развернуться в таком стесненном пространстве без ущерба ногам я не мог. Отталкиваясь назад, превозмогая дикую боль, я дополз до входа в камеру. Пот крупными каплями стекал с моего лба.
Я заполз внутрь помещения, напоминающего тюремную камеру. Да! Несомненно, это была она: койка, решетка на окне, железная дверь со створкой посередине, одинокий унитаз и раковина.
– Ну, лучше чем ничего, – я подполз к двери и постучал, – Есть кто-нибудь?! Вы меня слышите?! – Крикнул я и прислушался.
Не услышав ни звука за дверью, я постучал еще раз.
– Мне нужна помощь, у меня открытый перелом!
В ответ – тишина.
Через какое-то время в самом низу двери открылась еще одна створка, которую я сначала и не заметил, через нее кто-то просунул тарелку с какой-то баландой. То была овсяная каша, а сверху лежал ломоть черствого хлеба.
– Вот те на…У меня кровотечение! Мне его кашей останавливать что-ли?
И вновь никто мне не ответил.
Тогда я взял тарелку, и, попробовав на вкус содержимое, с силой швырнул ее в стену.
Пока каша стекала со стены, я, выругавшись, заполз на кровать, используя только руки, и перевернулся на спину.
– Здесь хотя бы кормят…
Я снял рубашку, разорвал ее и перемотал ногу чуть выше перелома. Лежа на кровати и глядя в окно, за которым, казалось, не было ничего, кроме непроглядной тьмы, я погрузился в полубессознательное состояние.
