В своём фильме 1977 года «Змеиное яйцо» Ингмар Бергман повествует о формировании нацизма в Германии 1920-х годов, представляя этот процесс как проникновение яда (вполне физического свойства) в пространство (психическое) общественного, как инфильтрацию ядовитой субстанции в человеческие отношения и повседневную жизнь. Здесь Бергман предлагает материалистическое, я бы даже сказал, химическое видение процесса извращения человеческого начала, которое осуществлялось нацистами. Отчуждение ничего общего не имеет с человеческой сущностью, оно является следствием проникновения ядовитой субстанции в воздух, которым приходится дышать героям фильма (главные роли исполняют Лив Ульман и Дэвид Каррадин), в то убогое жилище, которое им удалось заполучить.
Обычно «Змеиное яйцо» не относят к лучшим работам шведского режиссёра. Между тем, на мой взгляд, картина принадлежит к самым интересным его фильмам с точки зрения эволюции его творчества, а также культурного развития общества поздней современности. Ведь «Змеиное яйцо» прокладывает путь переосмыслению исторического процесса (который отныне трактуется как процесс психологического и лингвистического порядка), а также и переосмыслению понятия «отчуждения» (как феномена материального, химического, а точнее нейрохимического изменения). Социальный сбой это в первую очередь сбой коммуникации. Понятие «некоммуникабельности» стало меткой весьма сложного проблемного поля: речь идёт о всё более редких контактах между людьми, восприятие эмоциональных отношений как источника дискомфорта, и, по сути дела, самое настоящее инфицирование той области, в которой разворачивается межличностное взаимодействие.
В фильме «Змеиное яйцо» Бергман по-новому осмысливает саму проблему некоммуникабельности: в самом деле, отношения между персонажами Ульман и Каррадина неуклонно портятся именно потому, что в коммуникацию между ними внедрилась ядовитая субстанция; она попадает в их лёгкие и даже в мозг. Именно благодаря такого рода методикам (см. сцену с душевнобольной, снятую при помощи замедленного гипнотического движения камеры), нацисты превращают общественные массы в аморфное скопище людей, полностью лишённых собственной инициативы и нуждающихся в поводыре. Значение запечатлённой здесь метафоры психологического порабощения не ограничивается рамками обличения немецкого фашизма; она применима и к процессу заражения коллективного разума (потребительство, телевизионная реклама, поощрение агрессии, религиозный интегрализм, конкурирующий конформизм).
