К лицу подлетела муха, Артур отмахнулся от неё и устремил взгляд в тёмный тоннель по ту сторону от мёртвого журналиста. А что там? Вряд ли путь к свободе, но проверить стоило. Всё ж лучше, чем сидеть на одном месте. Несмотря на боль, ему хотелось двигаться - это был внутренний зуд, коктейль из адреналина и надежды. Движение не позволяло ощущать себя частью этого вонючего места.
Он вынул из кармана фонарик, включил и направил его в темноту. Свет озарил бетонную растрескавшуюся поверхность трубы, и если там что-то и было, то мощности фонарика не хватало полностью рассеять мрак.
Артур пополз, волоча больную ногу и стараясь не коснуться мертвеца. Труп преграждал путь, пришлось двигаться в неудобном положении, прижимаясь к вогнутой стенке тоннеля.
Мухи совсем обезумели - десятками выползали из-под одежды журналиста и присоединялись к своим кружащимся в воздухе собратьям. Артур теперь слышал в их жужжании не упрёк, а ярость.
Но вот мертвец остался позади. На то, чтобы проползти мимо него ушло немало сил. Артур остановился, отдышался, представил, как станет потом матери рассказывать о своих злоключениях. Да уж, история та ещё выйдет. Но кое о чём, конечно же, умолчит, не стоит никому знать о том, что он обмочился, что блевал, скулил, рыдал. Его история будет историей героя. Возможно, он даже запишет её в тетрадь, чтобы потом перечитывать и с гордостью вспоминать эти нелёгкие часы своей жизни. Отличная мысль. Во всём можно найти положительные стороны.
- Скоро меня найдут, - подбодрил себя Артур и пополз дальше.
Преодолел пару метров. В пересохшем горле першило, во рту ощущался вкус собачьего дерьма. Боль пульсировала, но не разгоралась, и Артур подумал, что смог бы подняться, чтобы дальше перемещаться по тоннелю, прыгая на одной ноге и опираясь руками в поверхность трубы. Ширина тоннеля метра два, можно было бы даже головы не пригибать... Но, поразмыслив, решил с этой идеей повременить, ползком всё же надёжней, да и спешить, в общем-то, некуда. Пройдут часы, прежде чем мама найдёт его...
В голове что-то щёлкнуло и Артур, к своему ужасу, услышал ехидный голос бывшего приятеля:
- Тебя никто не найдёт. Не надейся.
Фролов всегда говорил чуть насмешливо, даже если разговор шёл о серьёзных вещах. Странный стиль речи, который был показателем его природной сути - ехидной, пронырливой.
Артуру понадобилось с десяток секунд, чтобы сообразить: голос прозвучал в его воображении. Мёртвые журналисты не разговаривают! Всего лишь злая шутка мозга и не более того. Но после неё остался мерзкий, замешанный на первобытной жути, осадок. Артура бросило в жар, темнота в тоннеле больше не казалась безобидной.
