С именем суфийского шейха Сайф-ад-дина Бахарзи (1190–1261) в мусульманских источниках связано обращение Берке. По словам придворного чагатайского историка Джамала Карши, «Берке-хан ибн Тубини-хан — мусульманин, опора мира и религии. Он прибыл в Бухару для совершения паломничества и получения благодати, служа шейху шейхов, полюсу полюсов, тайне Аллаха на земле Сайф ал-Хакк ва-д-дин Са'ид ибн ал-Мутаххар ал-Бахарзи, да освятит Аллах его дух и гробницу» (Джамал ал-Карши, с. 120).
Этой короткой справкой исчерпываются сведения о Берке в главе «Упоминание о монгольских хаканах и изложение их истории». На деле же речь идет о месте Берке не в монгольской, а в мусульманской истории. Берке удостоен высшей похвалы, поскольку стал учеником шейха.
В «Книге назидательных примеров» арабского историка Ибн Халдуна (ум. в 1406 г.) есть небольшой эпизод, героем которого является Берке. Эпизод поражает отсутствием какой бы то ни было логики, бытовой или исторической.
«Ал-Му'аййад сообщает, как он [Берке] принял ислам от Шамс ад-дина ал-Бахарзи, ученика из [числа] последователей Наджм ад-дина Кубра, что ал-Бахарзи жил в Бухаре и послал к Берке предложение принять ислам. Он [Берке] сделался мусульманином и отправил к нему грамоту с предоставлением ему полной свободы делать в прочих его владениях все, что пожелает. Но он [ал-Бахарзи] отказался от этого. Берке отправился в путь для свидания с ним, но он [ал-Бахарзи] не позволил ему войти к нему до тех пор, пока его не попросили об этом его приближенные. Они выхлопотали Берке позволение [войти]; он вошел, снова повторил обет ислама, и шейх обязал его открыто проповедовать его [ислам]. Он [Берке] распространил его между всем народом своим, стал строить мечети и училища (мадраса) во всех своих владениях, приблизил к себе ученых и законоведов и сдружился с ними» (Сборник материалов. Т. I. С. 269–270). Вот такой назидательный пример уничижительного поведения правителя перед лицом святости приводит Ибн Халдун. То же самое произошло в Египте с Байбарсом. Рассказывают, султан отправился в Александрию, чтобы повидать шейха ал-Кыбари. Султану не разрешали войти в дом шейха, и он подчинился. В конце концов шейх согласился благословить Байбарса[234].
Весь эпизод выполнен в жанре благочестивой новеллы. Однако этот литературный фантом рассматривают как реальный факт. Такое насилие над текстом возможно при отказе от исторической критики источника. Как правило, вместо исследований корпуса мусульманских известий о статусе ислама в Золотой Орде мы обычно видим ту или иную интерпретацию цитат из сочинений средневековых авторов. Жанр толкований не позволит выйти из тупика. В первую очередь, это относится к марксистским интерпретациям, которые являются зеркальным отражением теологического дискурса. Грезы ислама переводятся на язык политической необходимости. Одна маска сменяет другую. В этих упражнениях интересны не смыслы, а методы.
