В свою очередь, она принимала брата таким, каким он был, и большую часть жизни Альгрида именно Ромуальда плечом к плечу с ним несла его тяжкую ношу. Когда остальные кричали ему в спину «псих», её возгласы «гений» звучали громче. Когда над ним поднимался карательный кулак, её кулаки не прятались в карманах и разбивались в кровь. Физическая сила Ромуальды закалялась как сталь в те нелёгкие времена, когда закалялась воля Альгрида. Но почему-то она не могла или не хотела защитить саму себя, позволив образоваться вокруг неё плотному и удушающему кольцу разного толка абьюзеров, предводителем которых был Саймон. Альгриду недоставало умения сестры, отстаивать любимого человека, даже если придётся вступить в кровопролитный бой во имя чести и достоинства. Ему не удавалось вытащить её из жестокого окружения, и, думая о ней, он каждый раз начинал плакать. Последние месяцы, думая о нём, начинала плакать она.
Не найдя поддержки у матери и сестры, Ромуальда направилась в кабаре за успокоением разума и торжеством души. Открыто отрицая всё, что выдавал её брат в своём супер дрэг образе, на самом деле она была благодарна ему за то, что он осмеливался демонстрировать те черты Ромуальды, которые были у неё для самой себя под строгим запретом. Она не могла пропустить шанс принести дань благодарности и почтить его творчество, ведь в тот вечер должен был состояться его последний выход на сцену. Задолго до начала, она тихо пробралась к его гримёрной, в надежде поговорить с Альгридом с глазу на глаз.
Он царственно сидел на своём месте, окружённый его перевоплощёнными детишками. «Киски» как всегда суетились, наводя красоту, и мурлыкали друг другу что-то неразборчивое, очевидно обсуждая горячие новости минувшего дня, в котором кто-то из них наверняка оскандалился. Не обращая внимания на шум и бесконечную беготню неугомонных «кошечек», Альгрид глядел в зеркало, рассматривая своё истинное отражение. Ему оставалось только признать непоправимое положение, изменившее его до неузнаваемости, и делать одну нервную затяжку за другой, чтобы скрыться от правды хотя бы в сигаретном дыму. Увидев это, Ромуальда ворвалась в гримёрную, выражая яростное и неудержимое негодование, обращённое к брату:
– Жизнь тебя ничему не учит! У тебя хватает наглости курить?! При такой болезни!
Увидев прирождённую фурию, которую он так любил и желал спасти, Альгрид оживился. Встреча с ней имела для него решающую важность. Размахивая руками перед своими воспитанниками, он манерно выпроводил неуместных свидетелей прочь:
