В середине XX века выпускник Гарварда психолог Б. Ф. Скиннер внес вклад в бихевиоризм своим исследованием, которое он назвал «радикальным бихевиоризмом». Он хотел противопоставить себя психологам, занимавшимся субъективной внутренней деятельностью разума[32]. Скиннер хотел выяснить, как событие во внешней среде влияет на реакцию животного. В его версии бихевиоризма особое внимание уделялось связи стимул-реакция в противоположность связи стимул-стимул бихевиористского подхода Павлова. Таракан, бегущий по полу кухни (стимул), может побудить вас раздавить его (реакция), и если эта реакция приведет к убийству таракана (желаемый результат), то при последующих встречах с насекомым вы будете принимать схожие решения. Таким образом, Скиннер утверждал, что для получения желаемых результатов животные достигают успешных контингенций, когда демонстрируют правильную реакцию на правильный стимул[33]. В его лаборатории крысы обучались нажимать на определенные рычаги в так называемых ящиках Скиннера. Ученый подчеркивал важность подкрепляющих стимулов и даже подкрепляющих режимов для понимания поведенческих реакций. Позднее этот тип обучения стал называться оперантным обусловливанием, поскольку животное «оперировало» окружающей средой[34]. Психологи бурно отреагировали на эти свежие идеи, и казалось, что введение в научный оборот новых терминов, таких как режимы подкрепления, результаты отклика, ассоциативное обучение, формирование связей между раздражителями и реакциями, а также инженерия реагирования, добавило этой дисциплине чуть больше научного уважения. Но много ли добавило?
Скиннер был блестящим ученым и автором научных трудов, признанным авторитетом, но и в его версии поведенческой науки не хватало важного элемента… МОЗГА. Он открыто демонстрировал отсутствие интереса к работе «черного ящика», к любому упоминанию о субъективных ментальных характеристиках и игнорировал единственный орган, осуществляющий управленческие функции, которые он так отчаянно старался понять. Один шаг вперед, два шага назад.
Но ошибочно считать, что в середине XX века никто не исследовал участие мозга в психологических процессах, например обучении. Среди пионеров был психофизиолог Карл Лешли. Гарвардский университет принял его на работу после того, как члены отборочной комиссии заключили, что он подходит под их критерии лучшего психолога в мире. Лешли напомнил психологам, что мозг должен учитываться при любых попытках трактования поведения. Однако он первым и признал, что это было легко сказать, но совсем непросто реализовать, особенно если учесть, что в его распоряжении были довольно грубые методологические инструменты. После смелых попыток найти специфическую структуру мозга, отвечающую за формирование воспоминаний, – «энграмму» – ему пришлось признать, что ее не существует в той специфической форме, которую он изначально предполагал. Выяснилось, что память – «массовый продукт» коры головного мозга, а организация мозга играет важную роль в реализации комплексных функций
