Валенсия — блистающее чудо! —
Встает перед очами всякий раз,
Своим великолепьем подтверждая,
Что я правдив и не люблю прикрас.
Ее и морем, и речной долиной
Создатель наделил, утешив нас.
Под стать прекрасной деве с крепкой грудью,
В зеленый нарядившейся атлас,
Она ветвей зеленых рукавами
Стыдливо закрывается от глаз.
О светило, укрытое пологом дали,
ты заката не ведаешь в сердце моем,
Но открой, где твое обиталище ныне,
о тебе я тоскую и ночью и днем.
Ты ушла — и глаза мои кровь источают,
красит красным она серебро моих слез.
Да поможет Аллах мне в глубокой печали:
молодую газель ветер странствий унес,
И теперь я гадаю в тоске безутешной,
свет в далекой долине узрев средь песков:
То ли молнии в сумрачном небе сверкают,
то ли жемчуг ее несравненных зубов.
Перестал отличать после нашей разлуки
ночь от полдня, и духом совсем я ослаб.
Ветерок, заклинаю тебя я Всевышним,
поскорей извести, где укрылась Зайнаб?
Я ведь чувствую, знаю: она недалеко,
запах мускуса сразу же я уловил,
Ну, а если ошибся, то что же мне делать —
у меня не осталось ни воли, ни сил.
Ты, о милая тучка, ответь без утайки —
твой стремительный бег так волнует меня, —
Кто раскинул стоянку в долине далекой? —
ты над нею промчалась, шатры осеня.
Вспоминать о любимой — тягчайшая мука,
но она мне, однако же, слаще, чем мед.
Сохранилась ли память о наших свиданьях
в том краю, где давно уж она не живет?
Бесполезно ссылаться на тяготы жизни,
собирайся в дорогу, удачу лови —
Ведь удача сопутствует сильным душою, —
и стоят в ожиданье верблюды мои.
Выбираю я доблесть, величие, славу.
В путь! Простора хватает в степи!
Ну, а если однажды придется мне туго,
прикажу я себе без роптаний: «Терпи!»
Проводник мой надежный — решимость и смелость:
если звезды укажут неправильный путь,
Все же ночь одолею, пусть будет ужасней
кровожадного льва — не спасую ничуть.
Подо мною верблюдица гордой осанки —
род ведется ее от славнейших Махри, —
Высока и сильна, и седло ей не в тягость,
и готова шагать от зари до зари…
