Заране знаю: день иль год пройдет,
И обернется ядом сладкий мед.
Вот так и я отравлен горьким ядом:
От родины вдали, с волками рядом
Живу, никем не понятый, немой,
И только книга — собеседник мой.
Скорее птицу Феникс ты обрящешь,
Чем друга на развалинах горящих.
Но ведь не вся земля во мгле, в золе,
Ведь есть же где-то люди на земле!
Найду я друга на земле просторной,
Пускай помчит меня скакун проворный,
Верблюд, неутомимый на бегу,
Как ростовщик, почуявший деньгу.
Пусть проводник, поводьями играя,
Обозревает даль чужого края.
Когда закроют тучи свод небес,
Мое копье уронит звездный блеск.
А если умереть в бою придется,
Душа к родному берегу прибьется.
Но перед тем, как бездыханным лечь,
Я обнажу мой верный острый меч.
О йеменская сталь, как ты, бывало,
В сраженьях ослепительно сверкала!
Клинок еще хранит горнила зной,
И влажно блещет гладью слюдяной.
Легчайшей рябью по зеркальной речке
Расходится седой туман насечки.
Но вмиг исчезнет дымка седины,
Лишь хлынет на нее багрец войны.
О меч, глашатай доблести и славы,
Ты воинов зовешь на пир кровавый!
Мы жили праведно в родной стране,
Храня свой кров и не стремясь к войне.
Но небо звездное закрыли тучи,
И каждый сделался звездой падучей.
Нас враг теснил, лютуя как шайтан,
И поредел в сраженье звездный стан.
Тому, кто выжил, что теперь осталось?
Лишь слава праотцев — какая малость!
На небе меркнут звезды иногда,
Но не померкнет памяти звезда.
Ты честен, горд, отважен, родовит —
Так знай, судьба тебя не пощадит.
Она взирает, гневом не скудея,
На благородного, как на злодея.
В ее реке горька вода — туда
На водопой идут скорбей стада.
Нас порождая, не стареет время,
Стареем мы, неся несчастий бремя.
Дивиться судьбам недосуг судьбе,
Зато дивимся мы — самим себе.
Читал я книгу жизни с прилежаньем
И понял, что урок чреват изгнаньем.
Пытался выстоять, но дрогнул все ж,
Когда пронзил меня сомненья нож.
Теперь брожу, не ведая покоя,
Теку куда-то быстрою рекою.
И не наскучит мне в тиши ночной
Брести сквозь мрак тернистою тропой.
С дыханья сбившись, вновь дышу свободно
И не сушу себя тоской бесплодной.
Нельзя стенать, когда душа болит, —
Быть стойким благородство мне велит.
За что меня казнишь как лютого врага?
Ты тем не дорожишь, кому ты дорога.
Меж чаровниц младых ты блещешь красотой,
Услада глаз моих, ты соткана мечтой.
Мне гибелью грозят прекрасных глаз лучи,
Вот так же нас разят лучистые мечи.
О, как душа болит! Любовь — источник мук.
— В чем мука состоит? — спросила ты подруг.
