О радости давней напомнила встреча с тобой —
О том, что сгорело давно и рассыпалось в прах.
Я вспомнил, как нас обручил расцветающий луг
И облако счастья над нами прошло в небесах.
Дивлюсь, как тоска неотвязна и страсть глубока,
Твержу: «Все забыто!» — но нет исцеленья в словах.
Пройдешь ты, свой взор ненароком на мне задержав,
И в сердце измученном снова — томленье и страх.
Утешиться сердцу велю — но бунтует оно,
Не хочет забыть о минувших блаженных часах.
Отречься велю, — но строптивое сердце твердит:
«Того, кто отринет любовь, да отринет Аллах!»
Жизнь отдам без раздумий, как жертва сия ни мала,
За Луну, что всегда, словно в день полнолунья, светла.
На щеках ее свежесть блестит как ночная роса —
Свет утешный для тех, кто стремится душой в небеса.
Упрекает она — терпеливо упреки сношу,
Обижает из блажи — и я же прощенья прошу.
Может быть, я рассудок совсем потерял от любви,
Но прощаю тебя — пусть они говорят, что хотят.
Пусть не спит клеветник, измышляющий новую ложь:
Никакие сомненья отныне меня не смутят.
Мы с любимой вдвоем, и она улыбается мне,
Между нами навек нерушимы согласье и лад.
Кто обидел кого, мы не будем о том вспоминать,
Если хочешь, я первым покаюсь: мол, я виноват.
Ни словами, ни мысленно милую не упрекну,
Если б даже была предо мною виновней стократ.
Средоточье любви, воплощенье желаний моих —
В ней одной! Клеветник и завистник пускай замолчат.
О свежая ветка, что прелестью юной цветет,
Ты сердцу подаришь надежды сияющий плод.
Трепещущий стан опоясан цветным пояском,
Глаза отуманены зыбким неведомым сном.
Завесой стыдливости лик ее нежный укрыт,
Зарей непорочной пылает румянец ланит.
Она выступает, подругами окружена,
Как между блистающих звезд — молодая луна.
Разящие стрелами из-под опущенных вежд,
Сколь дивны они и одеждами, и без одежд!
Восходят они горделиво по склону холма
На утренний луг, где волнуется трав бахрома.
Там ты залюбуешься томным изгибом цветка,
Тростинкою хрупкой, дрожащей от ласк ветерка.
Там будешь впивать благовонный соцветий настой,
Опрысканных мускусом и увлажненных росой.
Да будет от засухи луг заповедный храним,
Да влага небес никогда не иссякнет над ним!
Там свежие розы с тобой мы срывали вдвоем,
Там души сливали, там счастье знавали вдвоем —
В те знойные ночи, когда мы так жаждали встреч
И страж нерадивый влюбленных не смог устеречь.
