Прообраза, которым связь всех душ предопределена.
Мы можем о тебе судить, поскольку можем созерцать,
И драгоценнейшая суть явленьем запечатлена.
Когда бы не твое лицо, пришлось бы нам предположить,
Что сокровенный разум ты, а все земное — пелена.
Когда говорят мне о ней, чарует меня аромат,
Как будто бы я опьянен мечтою моею хмельною;
И кто бы ни заговорил, я слышу лишь голос ее,
Как будто шалунья моя всегда и повсюду со мною.
И если меня призовет всесильный халиф ко двору,
С любимой моей предпочту остаться любою ценою.
Расставшись в отчаянье с ней, я тысячу раз обернусь,
Так путник ступает едва ногою своею больною.
Как будто я в бурю тону и вижу спасительный брег,
А море уносит меня своей беспощадной волною.
Пью воду вдали от нее, как будто глотаю песок,
Как будто бы я обречен в пустыне палящему зною.
И если ты спросишь меня, нельзя ли достигнуть небес,
Отвечу, что путь к небесам совпал бы с дорогой земною.
Ненастная тьма в небесах, тяжелая тень грозовая
Моим подражает слезам, безрадостный дождь проливая.
Со мною наперсница-ночь тревогу мою разделяет;
В ночи, как всегда, начеку бессонница сторожевая.
Очей невозможно смежить, никак не закроются веки;
Измученный, тщетно томлюсь, на скорый рассвет уповая.
Смущая во мраке зарю, бессонница мною владеет,
Моих сокровеннейших дум свидетельница роковая.
Как звезды в глубокой ночи окутаны мглистым покровом,
В нашествии сумрачных туч таятся, незримо всплывая,
Так в сердце таится любовь, малейших стыдясь проявлений,
И втайне стремится к тебе мечта моя, вечно живая.
Надлежит пасти мне ночью ясноокие стада
Звезд недвижных и подвижных в беспредельной вышине.
Будто эта ночь и звезды — мрак, в котором страсть моя
Все еще меня сжигает в ослепительном огне;
Будто страж я неусыпный в зеленеющем саду,
Где среди травы нарциссы расцветают при луне;
Би´тлимус бы многомудрый согласился, будь он жив,
[10]Что среди людей не сыщешь звездочетов, равных мне.
Он буйствует без конца, бессонницею томим;
Тоскующего в плену вино упреков пьянит.
Чудит он, безумствует, перечит он сам себе;
Кланяется и клянет, ласкает и бранит.
Разлад, разлука, разрыв, печаль для нас, как для звезд, —
Закон, который, в пути разрознив, соединит.
Утолена моя страсть, и я, завистник былой,
Теперь в блаженстве моем среди людей знаменит.
Среди цветов мы в саду, а в небесах облака,
И мы наслаждаемся: Аллах счастливцев хранит.
Отрадный дождь, облака, благоуханный сад
Как слезы под сенью век и как румянец ланит.
