Узнать бы мне, кто же она, быть может, посланница солнца,
А может быть, призрак луны, мелькнувший в лазури безбрежной;
Кто знает, быть может, она — моя сокровенная дума,
А может быть, образ души, причуда тревоги мятежной?
А может быть, эта мечта, возникшая вдруг перед взором,
Моею душой рождена в своей очевидности нежной?
А может быть, морок она, вернее, предзнаменованье
Судьбы, угрожающей мне, и смерти моей неизбежной?
Человеческая жизнь переменами богата;
Он мой самый лучший друг, я люблю его, как брата.
Я теперь его люблю, а когда-то ненавидел;
Прямо должен я сказать: в нем я видел супостата.
Мнимый враг мне другом стал, так что в нем души не чаю;
И разлука нам страшна, словно тяжкая утрата.
Скрыть не в силах я тоски, стоит мне его покинуть;
Расставаясь, мы живем в ожидании возврата.
Не вдруг возникает любовь, которая длится весь век;
Не сразу великий огонь от этого вспыхнет огнива.
Приходит любовь не спеша; тем крепче твердыня любви,
Надежда в устоях своих, к любым переменам ревнива.
Нельзя преуменьшить любви; не сдвинуть ее, не столкнуть;
Недвижная — только растет, незыблемая — терпелива.
Поспешно травинка взошла, но быстро погибнет она,
В безвременном росте своем, болезненная, тороплива.
А я плодородная новь, которую трудно вспахать,
Однако большой урожай приносит подобная нива.
Враждебная лишь сорнякам, лелеет она семена;
Довольствуясь мелким дождем, не требует почва полива.
Волосы рыжего цвета тщетно порочит навет;
Я все равно прославляю этот пленительный цвет.
Солнце такого же цвета, золото солнцу сродни;
Солнечный луч воспевая, свой выполняю обет.
Кто порицает нарциссы в благоуханном саду,
Где по ночам золотится звездный чарующий свет?
Пеплу и праху привержен разуму наперекор
Тот, кто прельщается черным, вечный нарушив запрет.
Угля чернее нечистый, и в преисподней черно;
Горестями омраченный, в черное скорбный одет.
Черное знамя взметнулось, и убедилась душа:
На перепутиях мира правды спасительной нет.
Наблюдая, как я прохожу, смиренный,
Встречный думает: кем же пленился пленный?
Догадается, всмотрится, усомнится
И задумается человек степенный.
Начертанье таинственное мы видим,
Но неведом нам дух его сокровенный.
Слышим, как среди веток воркует голубь,
Как он стонет и как поет он, блаженный.
Но хотя, сладкогласный, нас всех чарует,
Непонятен его напев совершенный.
Говорят: «Почему ты не спишь ночами?
Молви нам, как зовется твой клад бесценный?»
Не могу, потому что померкнет разум,
