Убежавшая из рая, весь мой мир — она.
Многословны описанья — красота ж одна.
И она — как меч блестящий, глаз не отвести!
Неуступчивостью, станом — как стальной клинок.
Как газель, затрепетала на моем пути,
А пугливый взор — так нежен, томен и глубок.
Я истерзан, я измучен, я сожжен дотла,
И бессонница простерла надо мной крыла,
Сердце в ранах, сердце в шрамах, но любовь цела.
Вот опять она выходит, бед моих исток,
Разгорается сраженье — вновь повержен я:
Снова, жалости не зная, меток и жесток,
Взор ее меня пронзает, словно два копья…
Ты совсем меня не ценишь (жалкая судьба!) —
Ведь купила за бесценок своего раба.
Но звучит как заклинанье страстная мольба:
Не желаю быть свободным, слышишь, ни на миг!
Ты не вздумай вдруг на волю отпустить меня,
Все равно же не избавлюсь я от чар твоих,
Без красы твоей не мыслю я прожить и дня…
На влюбленного безумца, молви, отчего
Ты обрушила жестокость сердца своего,
Холод каменного сердца, что в любви мертво?..
О влюбленного надежды! Что питает их?
Говорят мне доброхоты: гибель впереди,
Коль не сможешь отказаться от безумств своих!..
Ведь в кровавых ранах сердце у тебя в груди.
Но советчики не знают про бесценный клад:
Что во мне второе сердце бьется с первым в лад —
Это лик моей любимой, жест ее и взгляд.
Где отыскать мне спасенье от страсти?
Только лишь слезы помогут отчасти, —
Я под началом любви и во власти.
Сердце мое отреклось от терпенья,
Тело мое подчинилось недугу,
Очи готовы к бессонному бденью.
Ветка склонилась, ниспослана свыше,
Чудо щеки твоей ближе и ближе,
Родинки черное пламя я вижу.
И проступают сквозь свет мирозданья,
Будто начертанные красотою,
Знаки волшебные, и назиданья,
И предсказания, и вопрошенья, —
И подо всем этим как украшенье
Точка из амбры — всего завершенье.
Те, что бранили меня ежечасно,
Ей до земли поклонились, воскликнув:
— Страстью сражен, гибнет он не напрасно!
Сладостной он удостоен печали:
Зрелища краше мы впрямь не видали,
Да и когда-либо встретим едва ли.
Мученик тот, кто охвачен любовью:
От подозрений он изнемогает,
Сердце его обливается кровью.
Тот, кто влюблен, пред судьбою немеет:
Даже в душе он мечты не лелеет,
Взора на милую бросить не смеет.
Ты обольстительница, чаровница,
Беды несущая здравому смыслу,
Нежность во взоре суровом таится…
Я, поразмыслив, пришел к допущенью:
Уж не попытка ли это — прощенье
Вдруг испросить за свои прегрешенья?
Страстью объятый, когда повсеместно
Все про любовь мою стало известно,
Так я запел, обращаясь к прелестной:
