Кто тот грабитель, что увел
сон от моих усталых глаз?
Кто так меня околдовал,
что даже разум мой угас?
В прекраснейший из всех шатров
я был любовью приглашен,
И не желали спать глаза,
и в гневе их покинул сон.
«О горе!» — громко крикнул я.
Ах, онеметь бы в этот миг!
Не пощадит меня любовь,
в ночи услышав горький крик.
Но не хочу я мстить любви —
и в крике только боль и стыд;
Она ж забудет про меня
и тем легко мне отомстит.
Ни слова не скажу — когда
и кровь мою решит пролить,
И лишь прощенья попрошу,
что нелегко меня убить.
Ведь из живой воды Аллах
в счастливый час создал тебя,
И силу той живой воды
ты отдавала мне, любя!
Впитала скорбь моя душа,
как будто это дивный мед.
Теперь отчаянье в душе
навек гнездо себе совьет.
Вы говорите: «Ты всегда
внимал заботливым словам.
Но как же сбился ты с пути?!»
Пусть взор ее ответит вам.
Как утром льется сильный дождь,
скрывая солнце пеленой,
Так слезы льют из глаз моих.
Ее уход — тому виной.
Но облик солнечной любви
я вижу в зеркале души:
И тщетно говорю себе:
«Огонь сердечный потуши!»
«Надолго ль хватит сил твоих?» —
я у терпения спросил.
«Источник высох, — был ответ, —
и не осталось больше сил».
Страсть, одолевшая меня,
опять в ночи чинит разбой,
И опечален небосвод
моею горькою судьбой.
О, много, много скорбных слов,
стеная, бросил я во тьму!
И звезды промолчат о том,
как тяжко сердцу моему.
Большие сердолики слез
я отнял у тебя, печаль.
Серебряные бусы звезд
восходу расплавлять не жаль.
Ты исцелишь ли те глаза,
чьи слезы сумрак поглотил?
Припомнишь ли хотя бы стон
того, кто так тебя любил?!
Он видит светлый образ твой
в прозрачных струях родника.
Увы! Не выпить из него
ему ни одного глотка!
