Но видели звезды ее осмотрительный шаг.
Противится мрак, отступая под облачный кров:
Больному вот так ненавистен любой, кто здоров.
Восток наполняется светом, как чан, по края,
И звезды уходят, огни до заката тая;
Заря между тем торжествует, чиста как слеза.
На севере, в сферах небесных, грохочет гроза;
В огне заревом небеса, но по краю темны,
Так щеки любимой пунцовы, а косы — черны;
Я мускусным запахом кос ее жадно дышу,
И к большим блаженствам, поверьте, отнюдь не спешу:
Да, дивная ночь, целомудренной негой горда:
Ведь можно насытиться и ароматом плода!
О ветер, над домом любимой круживший с утра,
Да будешь ты горше, чем все остальные ветра.
Пускай ароматов луга не даруют тебе,
Покуда с любимой мы вверены розной судьбе.
Но, может быть, ты невиновен, поведай тогда,
Отколе явились преграда меж нас и беда?
Ужель разлучили нас копья врагов и мечи?
Коль я ошибаюсь — то, ветер, спаси, излечи!
Попросишь прощенья — прощу, — ну, а если виной
Тебя очернил, — не свершай приговор надо мной.
Что пожелать властелину прославленных бань?
О, да прострется над ним благодатная дань!
Баню другую такую едва ли найдешь —
В ней позабудешь обиду, и горе и ложь.
Лик повелителя блещет в горячем пару —
Как он прекрасен, он всех мне приятней в миру!
Я боялся любви, хоть и знал, что однажды — придет;
О тяжелый недуг, о как близок смертельный исход!
Страсть надежды не столь, как страдание страсти, сладка.
Не поверишь в подобное, сам не изведал пока.
Лишь теперь я узнал, как нешуточна нежная страсть!
Если вдуматься — так ведь недолго и вовсе пропасть.
Как мне быть? Путь к любимой моей на чужбину далек,
И, когда б не мечта — я его одолеть бы не смог.
Баня, какая же радость сокрыта в тебе!
Кто посетил тебя — будь благодарен судьбе.
Здесь, будто пламя, горячая плещет вода,
Солнцем сияет сквозь дождь, и в достатке всегда!
Белые мраморы плит под ногой холодны —
Снег, начинающий таять в начале весны!
Любовь полагал я приятной и легкой игрой —
Кто так полагает, тот дорого платит порой!
Оставлена разве что гибель на долю мою —
О, ведал ли я, как беспроко себя отдаю!
Я стражду как нищий, — меня презирает она,
В отчаянье ныне тону, погружаюсь до дна.
Мне сердце пронзили жестокие стрелы очей —
Для раны такой не отыщется в мире врачей,
