Сколько мук у тебя впереди, сколько ты перенес!
Пусть играет с тобою она, но играет всерьез.
Не терзайся вотще, не отыскивай в прошлое путь —
Что прошло, то ушло, и его не пытайся вернуть.
С той поры, как расстались, возможно одно — горевать,
И не знает влюбленный: рыдать или к небу взывать.
Бесполезны попреки — зачем недоволен судьбой?
Кто, безумец, на месте твоем совладал бы с собой?
Кто забыть бы сумел тот любовный полуночный час,
Час, в который не мыслилось даже, что мыслим отказ?
Так влюбленный тоскует, тростинка моя для письма
Пред ушедшей возлюбленной хочет склониться сама:
Тонок стан твой, калам, лишь со станом любимой сравним:
Но в любви объясняться, увы, бесполезно пред ним.
Ты безмолвен, однако тебе красноречье дано:
Ты выводишь стихи об ушедшей, — печально, давно.
По пергаменту движешься ты, не спеша, не скользя —
И способна тоску отвратить только эта стезя.
О ты, что надежду даешь и отмщаешь за зло,
Ко просьбе разумной с вниманьем ты клонишь чело,
Ты — словно весна, что приходит на смену зимы,
О милости молим сегодня, смиренные, мы.
Любимая ночью пришла, обманув сторожей, —
Всех женщин на свете прекрасней она и свежей!
Подобную радость обычай отметить велит —
А что, как не чаша с вином, нам сердца веселит?
Пришли нам вина, чтобы не были кубки пусты,
Подарком подобным сверх меры обрадуешь ты,
И сладостней станут любимой уста от вина,
И высохнут слезы ее, лишь пригубит она.
Сколь богат восхваляемый Химс, но ко мне скуповат
Сей кропимый дождями, сей многопрославленный град!
Скуп ты, город, и жаль, что воистину стал ты таков:
Лучше встретить бы мне довелось добряков-бедняков!
О насельники Химса, вам слава моя ни к чему,
Но не вам я обязан бедой, а себе самому,
От жестокости здешней столь сердце мое тяжело —
Раздавить исполинскую гору оно бы могло.
От судьбы я хочу так немного — однако судьба
Ни на что не согласна, жестока она и груба.
Торжествует нужда, от надежды меня отреша,
И на части от горя готова порваться душа.
Пришла на рассвете, лишь свод озарился ночной,
И пал, обессилев, полуночи конь вороной;
Гибка, словно ветвь, и приятна очам, как луна,
Ноздрям — словно мускус, а сердцу — отрадней вина;
Как луг расцветающий, дышит цветами, травой,
Нежна, благовонна, утешить способна с лихвой.
Пришла, полагаясь на скрытый полуночный мрак,
