Петр Петрович Петухов был механиком седьмого крана, Наталья Михайловна Левашова — первого, Борис Васильевич Панферов — тринадцатого; наш кран в портовской нумерации значился двадцать вторым.
В конце каждого разговора в тот день Алла Викторовна говорила о похоронах Игната, о том, что после них будут короткие поминки, приглашала на них всех, свободных от работы. Потом, как обычно, — это ей приходилось делать тоже каждый пересменок, — связалась по радио с диспетчерской порта. Отчиталась за проделанную работу, опять сказала о предстоящих похоронах. Мигнула, помолчала, а потом сказала потише:
— Да, я говорю с крана Колосова, он сейчас рядом со мной… — и протянула мне трубку радиотелефона. — Виктор Павлович Пахомов.
Витя работал диспетчером в порту, он был секретарем нашей комсомольской организации. Алла Викторовна разговаривала с ним, как и со всеми, на «вы».
— Слушаю, Витя, — сказал я, позабыв поздороваться.
Он помолчал, потом вздохнул. И я сразу будто увидел его, невысокого, крепенького, как дубок. С Витей мы выросли в одном дворе, десять лет просидели за одной партой в школе. После нее он пошел в институт, закончил его, работал сейчас вместе с нами.
— Жалко Игната… — медленно выговорил наконец Витя.
Когда знаешь человека с детства и дружишь с ним, понимаешь и слышишь все, чего он и не сказал тебе словами. Я сразу же вспомнил, как на одном из собраний, когда долго разбирали тяжелый случай с пропажей спецодежды на одном из кранов и кто-то намекнул, что Игнат, дескать, был в заключении, Витя решительно и твердо вступился за Игната. И собрание одобрило и поддержало его.
Очень мне захотелось сказать Вите, что Игнат не просто сорвался с крана, что кто-то убил его! Но говорить это по радио да и при Алле Викторовне было нельзя…
Он все не вешал трубку.
— А у нас, знаешь, еще купаются некоторые чудаки, а?..
Я вспомнил, как вытаскивал Игната из воды:
— Да и у нас такие чудаки есть.
— Слышал, Серега! — вздохнул он. — Все слышал…
Тогда и я помолчал. Но знал, что Витя не похвалит меня, не в его это характере.
— Ничего, — сказал я. — Доработаем до конца навигации вшестером, без подсменного.
— Взять его тебе неоткуда… — Спросил после молчания: — Сообщить об этом Рабацкой?
— Делу не повредит. Ну, всего доброго!
— Будь здоров!
Я передал трубку Алле Викторовне.
Когда вернулись с кладбища, Енин даже не остановил кран, только поглядел на нас, сморщился… Лента тормоза подъема не скрипела. Когда же Енин успел отрегулировать ее?..
