— Одна, но зато какая. Радев полностью отказался от своего самопризнания.
Димов отложил фотографии и озадаченно взглянул на своего помощника. Ралчев на мгновение почувствовал себя удовлетворенным — его начальник редко позволял себе такую непосредственность.
— Вот как? — вымолвил он. — А нас он в чем-нибудь обвиняет?
— Слава богу, нет…
— Чем же объясняет свой отказ?
Ралчев подробно изложил обстоятельства дела. Димов выслушал его молча, не прерывая. Потом немного подумал и добавил:
— Не понимаю, на чем его адвокат построит свою защиту. Эти доказательства так убедительны.
— Убедительны, да…
— Что — да?
— В том-то и дело, что адвокат довольно ловко готовит ему алиби!
— На каком основании? — нахмурился Димов.
— На основании упущений Якимова. Тот даже не удосужился проверить, что делал Радев после полудня в день убийства. И выходит, что…
И он подробно пересказал показания свидетелей. Лицо Димова потемнело. Никогда еще суд не оспаривал дела, которые они передавали следствию. Никогда еще не случалось ему подводить своих коллег. Инспектор ни разу еще не допускал просчетов в своей работе.
— Хорошо, я приду на дневное заседание, — расстроенно сказал он. — И Якимова позови.
Дневное заседание началось обвинительной речью прокурора. Димов сидел во втором ряду и внимательно слушал. Этот молодой, уверенный в себе прокурор выглядел сейчас раздраженным. Нелепые, по его мнению, увертки Радева только усугубляли его положение. Одно дело — пустые слова, другое — неоспоримые факты. А факты говорят против него, уличают его в убийстве. И он снова остановился на фактах, перечисленных в обвинительном акте, прибавив к ним еще кое-что:
— Прошу вас обратить внимание на следующий факт. Обвиняемый признался, что совершил убийство кухонным ножом. Не каким-нибудь, а именно кухонным. Откуда он мог это знать? Из комментариев тех, кто прибыл на место происшествия? Это невозможно. Они вообще не говорили о ноже, потому что не нашли его. И я спрашиваю: если убийца является посторонним лицом, если он пришел с целью ограбить или убить, неужели он рассчитывал на случайное оружие? Неужели он не принес бы его с собой? Обвиняемый признает, что вымыл цож и бросил его в шахту мусоропровода. Заметьте — вымыл. Нож и впрямь оказался вымыт. И его действительно нашли в шахте. Я спрашиваю: кто, кроме убийцы, мог знать об этом? Кто мог знать такие мелкие подробности? Разве может посторонний человек тратить время на то, чтобы мыть нож, вместо того чтобы бежать? Обратите внимание — шахта мусоропровода находится на балконе, выходящем во внутренний двор. Зачем посторонний человек станет рисковать — выходить на балкон, показываться соседям?
