О Батаке, Перуштице, Брацигове, Пловдиве и других соседних городах мы и не думали. Все пространство между нами и этими пунктами было наводнено «поганцами»; надо было стать птицей, чтобы, поднявшись со Средна-Горы, перелететь над руслом Марицы и опуститься на Родопах. Не зная, что делается в соседней с нами Копривштице и что сталось с тамошними апостолами, от которых с 20 апреля не пришло ни одного письма, мы сначала послали туда трех курьеров — медника Господина, Тодора-гайдука и Янко-пекаря /уроженца Копривштицы/ с приказом отвезти письмо апостолам и объявить, что к ним едет воевода. Но не прошло и трех часов, как все наши три курьера вернулись на Лисец, не добравшись до Копривштицы. По их словам, она была окружена турецкими войсками, а ее жители, не оказав никакого сопротивления, вели переговоры о позорной сдаче своего села без единого выстрела. В довершение ко всему почтенные копривштенские откупщики и скотопромышленники сочли за лучшее внять голосу благоразумия и выдать врагу апостолов и других главных деятелей, уже арестованных. Об этих прискорбных событиях наши посланцы узнали от пастухов.
В то же время один за другим прискакали другие два курьера из еледжикского лагеря с письмами от Теофила Бойкова и Гено Теллии, в которых говорилось, что воевода, где бы он сейчас ни находился и чем бы ни был занят, должен все бросить и поспешить к Еледжику, ибо турецкие войска, которые ранее сосредоточились у Трояновых ворот, уже начали наступление. Измученные курьеры с ужасом рассказывали о резне и турецких зверствах. И старики, и дети, — все от мала до велика гибли, настигнутые торжествующими турецкими штыками и ятаганами.
—
