Освящение знамени состоялось в четверг 22 апреля. Рано утром на колокольнях зазвонили в колокола и забили в клепала. Так было оповещено о торжественном событии панагюрское и окрестное население. Вскоре на улицы, примыкавшие к дому Пенчо Хаджилукова, высыпали любопытные, главным образом женщины и дети, принарядившись в самую лучшую свою одежду; мужчины же остались на укреплениях. Повстанцы, вооруженные, как подобает, кто конный, кто пешком, стекались к главной квартире, то и дело входили и выходили, часто без особой нужды. Всем хотелось произвести впечатление на людей, очарованных их видом, все торопились, отдавали распоряжения, и никто не отвечал «не знаю» на многочисленные вопросы, которыми толпа осыпала повстанцев по любому поводу…
«Поздравляю, братец!»… «Да здравствует!»… «Да здравствуем все мы!»… «Да здравствует воевода Бенковский!»… «Да здравствуют панагюрцы!» — слышалось со всех сторон.
Имя Бенковского переходило из уст в уста. Он уже пользовался авторитетом государя: не было человека, который не тянулся бы на него посмотреть. Дом Хаджилукова превратился в заправскую штаб-квартиру. У огромных ворот, во дворе, на лестнице и наверху в гостиной стояли на страже многочисленные караулы. Но вы, может быть, думаете, что эти караульные были немы и безгласны, как солдаты, стоящие на часах? Нет! Они, не стесняясь, болтали с людьми, как в своей собственной лавке, спрашивали каждого прохожего: «Что нового?», вместе со всеми кричали «Да здравствует!», спорили, перекидывались мнениями о событиях дня…
А народ теснился у здания «главной квартиры», требуя поскорее начать освящение знамени. Нетерпеливый поп Грую, священник села Бани, в епитрахили на груди и с саблей на бедре, прямо места себе не находил. Он полагал, как и все, что только он достоин заступить место архиерея на предстоящем торжестве.
Немного погодя вооруженные повстанцы принесли стол и поставили его посреди двора. Два других повстанца полезли на крышу дома Хаджилукова, чтобы снять с шеста бархатное знамя — единственного виновника торжества. Раздалось оглушительное «да здравствует!». Три-четыре человека понесли знамя и с благоговейной осторожностью положили его на стол во дворе.
В первом ряду, у ворот, стояло десять-пятнадцать священников во главе с попом Грую Банским. Все они были в церковных облачениях, каждый держал в руках крест, евангелие и кадило. Против духовенства, по другую сторону стола, окруженный штабом, встал Бенковский с саблей наголо и в полной форме, которую он надел впервые. Рядом с Бенковским, справа, стоял знаменосец Крайчо, которому должны были вручить знамя, слева — Райка /Райна/, дочь священника Георгия, руки которой смастерили это знамя. Между священниками и главным штабом, по боковым сторонам стола, выстроились панагюрские комиссары, они же члены военного совета, во главе с тысячником Павлом Бобековым. Во втором ряду, позади духовенства и штаба, кольцом расположились повстанцы с ружьями «на караул». За ними стеной стояли местные жители, толкаясь, чтобы протиснуться вперед. Многие вскарабкались на крыши домов и высокие ограды, чтобы смотреть на освящение сверху.
