Копривштица, 20 апреля 1876 года.
Т. Каблешков».
Под этим текстом было следующее примечание:
«Я своими глазами видел все то, что описано в письме Тодора. Отправляюсь в Клисуру, чтобы там совершить то же самое.
Н. Караджов».
— Мятеж! Восстание! Скорей, Бобеков, сзывай сотников, звоните в колокола! Стреляйте из ружей — пусть все знают, что началось восстание! К оружию! Чего вы ждете? Наши братья уже сражаются, — гремел Бенковский.
Да и все мы кричали во все горло.
— Подождем немного!.. Давайте разберемся получше… Еще не настало время, ничего» еще не готово, — пытались нас удержать комиссары — представители панапорского населения.
Однако их разумный, но слабый голос не оказал на нас никакого воздействия. Во дворе дяди Ивана, среди грома ружейных выстрелов и грозного свиста пуль, он был как «глас вопиющего в пустыне». Любопытно, что первое ружье — охотничья двустволка, — с которым я выскочил во двор, оба раза дало осечку. Вслед за мной выбежал Волов с ружьем шаспо, и гром двух выстрелов, грянувших один за другим, разорвал тишину в дотоле мирном селе.
Комиссары перестали упорствовать — жребий был брошен. Они быстро вышли из дома дяди Ивана, говоря, что бегут снарядиться и вооружиться. Выходили они уже не с таким смиренным и боязливым видом, с каким явились сюда всего несколько минут назад. Гром выстрелов и наше воодушевление, очевидно, подняли их дух. Вместе с ними ушли секретари, Белопитов и Тома Георгиев, которые тоже спешили привести себя в должный вид — бросить ненавистные фесы и заменить их высокой бараньей шапкой, которую носит простой народ. В доме дяди Ивана остались только мы, четыре апостола, и представитель Перуштицы Басил Соколский.
Мы тоже заторопились: нам очень хотелось переодеться в апостольскую форму, но где могли мы ее достать, если она еще не была сшита? И вот мы заметались по комнате, да и по всему дому дяди Ивана в поисках нужных вещей. Шапка имелась только у Бен ковского, все остальные еще носили фесы. Но могли ли мы выйти на улицу, чтобы поднять восстание против турок, в головных уборах с короткими кисточками? Вряд ли это произвело бы благоприятное впечатление на народ. И мы решили, что лучше выйти с непокрытой головой, чем в красном фесе.
К счастью, карловское знамя находилось у нас, хотя и без древка. Быстро отыскав неокорьеванный шест, Икономов как попало привязал к нему знамя — не было даже гвоздей, чтобы его прибить.
Мы вихрем носились по дому дяди Ивана, распахивая и захлопывая двери комнат и дверцы шкафов и чуть не плача оттого, что события застали нас врасплох… Можно было подумать, что в доме начался пожар!
