Пока – не существует…
Но с каждой минутой, проведенной под прохладными струями душа, память все больше сглаживалась, забиваясь обратно в запечатанные чужой волей темные недра. Сначала исчезли мелкие детальки, потом помутнели и расплылись силуэта, а когда я наконец вернулся обратно в комнату, сон стал… всего лишь сном. Жутковатым, неприятным, даже болезненным – но и только.
Да уж. Давненько такого не было – месяца полтора, если не больше. В последний раз я видел мертвый город задолго до «Бисмарка» и уже успел как-то свыкнуться с мыслью, что он больше не появится. Но сон снова пришел. То ли освежить что-то, то ли поделиться новым, то ли приоткрыть воспоминания. А может – предупредить о том, чему еще только суждено случиться.
Но лучше бы не надо. Если привидевшийся мне сон действительно вещий, нас всех ждет… трынцед, по сравнению с которым даже государственный переворот или война с кайзеровской Германией покажется чаепитием для воспитанников церковно-приходской школы.
И я бы, пожалуй, попытался разобраться со страшным «предсказанием» получше, но у наследника княжеского рода с наступлением утра наступало время решать насущные задачи – и их не становилось меньше.
Особенно теперь, когда великий князь и по совместительству последний из могикан Павел Александрович Чингачгук-Романов высочайшей волей изволил назначить меня придворным камер-юнкером.
И если от позорной ливреи я был избавлен, на службу все-таки следовало явиться – и явиться вовремя.
Наверное, в первый раз за последний год дорога до города заняла пару часов. Я не гнал, вжимая газ в пол, а ехал неторопливо и, можно сказать, задумчиво. Похоже, настолько, что даже удивил привычных к скоростям чуть ли не вдвое выше охранников. Темно-серая «Волга» несколько раз едва не ткнулась мне в бампер оскалившимся хромом радиатора, но потом все-таки приноровилась, отстала и дальше следовала уже на почтительном расстоянии.
Я не спешил: в конце-концов, эти недолгие часы за рулем были для меня чуть ли не единственной возможностью побыть наедине с самим собой. Что-то вспомнить, обдумать, разложить по полочкам, упорядочить, обнаружить ошибку в самом основании, разворошить – а потом, разочаровавшись, свалить все обратно в кучу и налепить сверху этикетку, которая в последнее время стала чуть ли не моим девизом:
И так сойдет.
Как бы то ни было, к выполнению обязанностей камер-юнкера я приступил в более-менее сносном расположении духа. И даже почти вовремя.
