1931 год. Ещё в зачаточном состоянии кинохроника, она не обрела должной мобильности; ещё не изобретено телевидение. Поэтому о театральных постановках, об игре актёров приходится судить со слов очевидцев. Григорий Бояджиев и Ирина Сегеди описывают этот дивертисмент Мартинсона так:
«Артист выходит на сцену в новом, с иголочки форменном костюме, в белой матросской шапочке, сдвинутой вперёд, с опущенными веками и кислой физиономией. Он идёт неуверенной походкой, с болтающимися длинными руками, с осовелым бессмысленным взором. Но вот начинается пляс, и все его расшатанные члены приходят в стремительное движение. Каждую минуту можно ожидать, что это мятущееся туловище разлетится на части, и всякое движение воспринимается как огромный риск, которому подвергает себя танцор — риск остаться без головы, без рук или без ног. Но матрос танцует всё стремительней и безумней, точно ему некуда девать своей удали и только и остаётся, что бессмысленно болтать руками и ногами, без удержу пить эль, горланить и шататься из порта в порт. К финалу пляски — великолепный плевок в сторону, смотрите вот, каков я — и матрос в развалку удаляется со сцены»>{5}.
Выражение «каждую минуту можно ожидать» в данном случае не больше, чем формула речи, поскольку весь этот вставной номер продолжался 14 (четырнадцать — прописью, иначе трудно поверить) секунд.
В опубликованной «Литературной газетой» (9 марта 1931 года) рецензии критик В. Павлов, обсуждая пролог спектакля, писал:
«Я утверждаю, что узловой эффект достигается там, главным образом, актёром Мартинсоном и именно в тот момент, когда он, изображая в разных штрихах эксцентрики и балагана американского матроса, искусно сплёвывает. Таким образом из всего длинного пролога зритель фактически всерьёз аплодирует и смеётся только формальному приёму — плевку».
Эраст Гарин, Игорь Ильинский, Сергей Мартинсон… «Последний решительный» был единственным спектаклем, в котором были заняты все трое. В других они были заняты попарно, но втроём вместе — больше никогда. Хотя предпосылки к этому случались, правда, в кино. Когда три года спустя начался подготовительный период съёмок фильма «Мы из Кронштадта» по сценарию того же Всеволода Вишневского, драматург мечтал, чтобы сняли именно этих артистов. Он тогда находился в Балаклаве и оттуда бомбардировал режиссёра Ефима Дзигана письмами. Утверждал: «Ставка может быть только на первоклассный ансамбль». Среди самых желанных называет Гарина, Мартинсона. «Рекомендую И. Ильинского — после Самушкина из «Посл. реш.» он создал бы отличи, образ низкорослого»
