Зеленый портфель (из журнала "Юность" 1988 год) - Леонид Алексеевич Филатов, Александр Николаевич Хорт

Мы приехали в высокогорный поселок к вечеру и долго не могли найти гостиницу. Наконец нам удалось наткнуться в темноте на человека, который мог объясниться на четырех местных наречиях и которого мне удалось понять (дальние мои предки родились в горах): гостиница находилась в противоположной стороне поселка, так сказал словоохотливый горец. Через час я дотащил профессора С. и его молодую невесту до гостиницы, где администратор, безошибочно оценив расстановку сил в нашей компании, предложил мне и Марине двойной номер, а профессору С. одинарный.

— Все дело в том, — обратился я к администратору, — что эта девушка является невестой профессора, — тут я указал на своего закутанного спутника с бородкой и малиновым носом, — а раз так, именно мне нужен одинарный номер.

— Друг мой, — обратился ко мне профессор, — не находите ли вы, что мои отношения с невестой могут не укладываться в рамки общепринятой морали?

После этих слов догадливый администратор с улыбкой сочувствия и сожаления вручил профессору С. ключ от двойного номера.

— Вы нас опять не поняли, — вмешалась Марина. — Нам нужно три одноместных номера.

Администратор швырнул нам три ключа и отвернулся, давясь зевотой.

— Я никогда еще не спал один в комнате, — возмутился профессор С. — Я и не решусь на такое безрассудство с моим давлением и сердцем.

Администратор зарычал.

— Дело в том, — миролюбиво вступил снова я, — что мы с профессором тридцать лет прожили в одной комнате и нам трудно изменить этой привычке.

Администратор взял все ключи в горсть и высыпал их перед нами. Только тут я разобрал, что его предки да и он сам, вероятно, также родились в горах.

— Спасибо, — сказал я на одном из здешних наречий, и мы отправились спать. Я и профессор С. в одну дверь, невеста профессора, Марина, в другую. Напротив.

Прежде чем заснуть, мы, по старинному обыкновению, долго обсуждали одну из довольно заострившихся в последнее время морально — социально — этических проблем. Профессор С. занимался именно в этой области знания и говорить ни о чем, кроме социально-этико-нравственных проблем, никогда не мог. Надо сказать, что я действительно прожил с ним в одной комнате тридцать лет, и в течение двадцати пяти из них именно этико_>-нравственно-социальные мотивы были ему по сердцу. Двадцать пять лет назад профессору С. было пять лет. Кстати, добавлю, что с возрастом профессор мало изменился, я имею в виду характер и склонности, а не ученые труды, степени, звания и его облик. Я, сколько помнится, всю жизнь был старше профессора С. ровно на двадцать лет, и беседы с ним всегда небезынтересны для меня.