15 марта 1705 года родился сын Франсуа. К несчастью, легкомысленному и безответственному Исааку не сиделось на месте. Увлекаемый призраком быстрого обогащения, он отплыл в Константинополь и занялся часовым ремеслом в маленькой генуэзской колонии квартала Пера на берегу Босфора. Сюзанна ждала его, как верная Пенелопа. В конце концов одиночество ей наскучило. «Она нежно любила моего отца, — напишет Руссо, — и торопила его с возвращением; он бросил всё и вернулся». Исаак вновь появился в Женеве в сентябре 1711 года, причем с кошельком столь же тощим, как и прежде.
Жан-Жак появился на свет в Верхнем городе, неподалеку от ратуши в доме на Гранд-Рю, приобретенном в середине предыдущего века его прадедом по материнской линии. 4 июля он был окрещен в соборе Святого Петра. Младенец лежал в крестильной купели на руках у богатого торговца сукном, чье имя — Жан-Жак — он и получил. И было это в те самые горестные минуты, когда его мать дома боролась с родильной горячкой, от которой в скором времени и скончалась. Это произошло 7 июля. «Мое рождение, — скажет потом Руссо, — было первым из моих несчастий». Младенец едва не последовал за матерью. Он родился «почти умирающим». Всю жизнь Руссо будет страдать от недоразвития мочевой системы, которое станет причиной «почти постоянного удержания мочи» и ужасных почечных колик.
Впрочем, недостатка женского присутствия в доме не ощущалось. Младшая сестра отца взяла на себя заботы по хозяйству и попечение о двух сиротах. Даже 60 лет спустя Жан-Жак припоминал отрывки из песенок тетушки Сюзон. Она умерла только в 1774 году в возрасте девяноста двух лет, не имея других средств к существованию, кроме маленького ежегодного пособия, которое Жан-Жак выделял ей в благодарность за те ее давнишние материнские заботы. Никогда не забывал он и служанку, Жаклин Фараман, его «милую Жаклину», которой он и 50 лет спустя писал ласковые письма и которая умерла за несколько месяцев до его собственной смерти.
Детство Жан-Жака было счастливым. Отец не заставлял его посещать школу, ни к чему не принуждал. Жан-Жак очень рано научился читать, и они вдвоем с отцом принялись поглощать романы, оставленные покойной матерью. Ла Кальпренед, Оноре д’Юрфе, мадемуазель де Скюдери: приключения, галантность, героика — отец и сын упивались этим чуть ли не до самого утра. «Пойдем уже спать, — говорил Исаак, — а то ведь я ребенок еще больше, чем ты». Этими книгами, которые педагог Руссо потом «отберет» у своего воображаемого Эмиля, сам он в детстве напичкал себе голову сверх всякой меры. «Опасная метода воспитания», впоследствии признается он, так как она дает «странные романтические представления о жизни», вместо того чтобы укоренить ее на почве реальности. «Я не имел никакого понятия о реальных вещах, но все чувства были мне уже известны. Я еще ничего не понял, но уже всё прочувствовал».
